- - - -> Торговая площадь.

Через некоторое время, как девушка покинула пределы торговой площади показался силуэт знакомого здания. А при дневном свете он еще более красив, чем мне показалось ночью. Мину улыбнулась этой мысли и , поправив накидку, тихо скользнула в калитку на заднем дворе. Она перемещалась по саду беззвучно, кошачьей поступью и вскоре подошла к двери и осторожно постучала. Тишина. Девушка вновь постучала в дверь и уже было собиралась уходить, когда по ее ногам пробежался холодок  от открывающейся двери – перед ней стояла матушка Каушалья, как и в первый раз окинув суровым взглядом незнакомку, но через несколько секунд лицо смягчила дружелюбная улыбка.
- Салам намасте, доченька. Рада видеть тебя снова, - в ответ Мину сложила руки лодочкой и низко поклонилась пожилой женщине – мудрости и душе этого дома.
- Намасте, матушка. Рада видеть Вас в полном здравии и бодром расположении духа, - улыбнулась девушка, скидывая с волос легкую ткань накидки.
- Ну что же ты стоишь на пороге? Проходи скорее в дом, - напомнила о правилах гостеприимства женщина и взяла танцовщицу за руку, проводя в полутемный коридор, наполненный ароматами специй и пряностей. Запах доносился откуда – то неподалеку, судя по всему с кухни.
- По вкусному запаху смею предположить, что в этом доме вновь намечается очередное празднество и могу ли я поинтересоваться в честь чего веселье? – с интересом взглянула на матушку Мину, заметив, что под белым краем сари, покрывавшем серебряную голову женщины, были вплетены небольшие бутоны жасмина. В ответ она получила еще более удивленный взгляд Каушальи, в глубине которого плескалось недоумение.
- Разве ты не знаешь?! – девушка отрицательно покачала головой, еще не догадываясь о том, что дальше скажет пожилая индианка. – Сегодня светлый день, когда все женщины добровольно отказываются на один день от пищи и воды, проводя день в молитвах о здоровье своего супруга и добродетеля. Сегодня Карва Чаутх.
Мину не сдержалась и несильно хлопнула себя по голове. Как же она могла забыть! То-то на рынке сегодня она не заметила ни одной женщины или девушки – все представительницы прекрасного пола сегодня остались дома, украшая свое жилье и самих себя, подготавливаясь к празднику и ожидая восхода полной луны, ознаменовавшей окончание поста и лишь тогда каждая из них могла выпить немного воды и съесть немного сладостей из рук своего супруга или любимого.
- Прошу простить, матушка, я что – то запамятовала об этом, - девушка робко улыбнулась, следуя за матушкой вслед на кухню, где во всю кипели приготовления, которыми занималась… лишь одна матушка Каушалья и какие – то две бесцветные, на ее взгляд, девицы, скорее всего рабыни, но судя по тому, как они готовили какое – то непонятное блюдо, проку от них было мало. Нахмурив брови, Мину не сдержалась и шикнула на этих разленившихся выскочек:
- Провалитесь к черту! Чтоб духу вашего я тут не видела! – эффект был потрясающ, так как через мгновение на кухне не осталось и следа их пребывания. Обернувшись к пожилой женщине, Мину сложила руки, чтобы извиниться:
- Только не серчайте, матушка, но могу уверить Вас в том, что я смогу помочь Вам гораздо лучше, чем эти.., - девушка кинула на исчезнувших за дверями девицами, чем вызвала озорную улыбку на лице индианки.
- Я и не знала, что ты умеешь читать мысли других, ведь я собиралась сделать тоже самое, но вот только не знала, как мне в одиночку со всем этим управиться, а времени осталось катастрофически мало, - женщина развела руками, окидывая несоизмеримых размеров кухню, которая вполне могла бы сойти за танцевальный зал. Без слов, Мину поставила свою корзинку на небольшой табурет, поверх которой положила накидку, и поправила растрепавшиеся волосы, чтобы не мешались.
- Тогда не будем терять ограниченное время и возьмемся за работу, - девушка интуитивно вышагивала по кухне в поисках необходимых ей предметов для готовки, выставляя их вслед за продуктами и небольшими сосудами со специями и приправами.
На кухне закипела работа и на специально приготовленном столе уже начали появляться первые блюда пенджабской кухни, блюда из бобовых: дал макхани, раджма, дал амритсар. Вслед за ними на столе появились рис бирьяни, навратан корма - блюдо «девяти драгоценностей», картофельно-овощные котлеты, обжаренные в топлёном масле, тушёные баклажаны в томатном соусе, блюдо из листьев горчицы и шпината, обжаренных с луком и имбирем.
Матушка Каушалья заканчивала с закусками, выкладывая на поднос малай кофта - пряные овощные шарики в остром томатном соусе, а рядом уже было готовое блюдо с жареными пряными кусочками теста в остром, кремообразном соусе из дахи. В этот момент Мину замешивала тесто для самосов, осторожно поправляя непослушную прядь волос, чтобы не запачкаться в сладком тесте, и негромко напевая:
- Mere khwabon mein jo aae aake mujhe ched jaaye us se kahun kabhi samane to aae… - в тишине дома голос девушки звучал звонко, словно перезвон колокольчиков. Взглянув на матушку, словно прося у нее разрешения, Мину лишь улыбнулась, заметив легкий кивок головы Каушальи, и начала исполнять песню громче:
- Тот, кто приходит ко мне в мечтах, чтобы дразнить меня
Я скажу ему, пусть приходит и днем тоже!

Он действует на меня, словно заклинание.
Что же мне делать? Мое сердце в беспокойстве.
Я причина, твоего безумия, говорит он.
Но почему сказав это, он скрывается от меня?
Это все его вина, он принес мне цветок,
Я должна сказать ему, чтобы принес мне луну.

Выстукивая ножкой ритм, чтобы не потеряться в насыщенных красках песни, девушка выкладывала на блюда сладости - имарти (хрустящие жареные спирали, пропитанные в сиропе), севьян (сливочный вермишелевый пудинг, ароматизированный розовой водой с миндалём и фисташками), калаканд (сладость из сгущенного молока и сыра ченна с фисташками или миндалём), пхирни (сладкий молочный рис с орехами, изюмом, ароматизированный шафраном или кардамоном).На другое блюдо девушка начала выкладывать каджу барфи (сладость из уваренного молока в виде ромба с орехами кешью), гаджар халву (морковный пудинг с изюмом и орехами) и конечно же гулаб джамун (шарики из сухого молока, пропитанные в сиропе, ароматизированном розовой водой и кардамоном), добавив на этот поднос сладости с других, собрав целый комплект пенджабских сладостей, надеясь через матушку Каушалью передать их суровому и загадочному хозяину этого дома, с интересом вслушивающегося в яркие звуки песни, доносившейся в каждом уголке дома.

Отредактировано Мину Рошни Симин (2011-10-21 20:40:49)

Небольшая комната в глубине дома.

  "Быстро и и безболезненно? Я похож на торопливого труса, госпожа Ксения?" - Джиуджи понимал, что время и место вроде бы для шуток не подходящее, но не всегда же следовать условностям. Но эти слова не сорвались с губ, они лишь вязью опутали его сознание.
  "Я могу заснуть, но смогу ли проснуться..."
  Взгляд скользнул по статной фигуре знахарки, выговаривающей стражнику.
  "Раненого за мужчину не считают... - подумал Джиуджи и снова откинулся на подушки, пытаясь скрыть глупую в данный момент обиду. - Но по крайней мере несколько часов я буду в безопасности".
  - Госпожа, мне страшно закрыть глаза... - полежав какое-то время в тишине и покое, прошептал он. - А вдруг не смогу открыть потом? Не могу понять, это страх смерти... Или любовь к жизни? Я ведь умирал последние несколько лет, вернее хотел умереть, а теперь я не могу умереть... Ведь в таком случае я умру оклеветанным. На мертвого легче всего списать все огрехи и все грехи... - продолжал бормотать, мечтая повернуться на бок. Но раны на руках зудели, хотелось сорвать бинты и расчесать их.

Небольшая комната в глубине дома.

  Слова бреда растаяли в воздухе, оставив ощущения песка на губах и во рту. Джиуджи распахнул глаза, перед которыми только что яркими всполохами проплывали все вопросы, что тревожили его с самого момента мироздания, присутствуй он на нем. Раненый облизал пересохшие губы, ожидаяя облегчения, но почувствовал только привкус ржавчины. Но облегчение все-таки пришло, вместе с движением застоявшегося было в комнате воздуха, раскачанного теперь вскочившей с лавки знахаркой и распахнувшейся дверью, без звука пропустившей хозяина. Джиуджи попытался приподняться, чтобы поприветствовать Сахира Ахуджи, в дом которого стремился попасть и до которого добрался, растеряв всех своих спутников и половину своей жизни по дороге. Но приподняться ему не удалось, резкая боль в плече и груди заставила опуститься обратно в подушки. Благо Ксения их уложила удобно, высоко. Стараясь унять шум в ушах, Джиуджи упустил содержание первых фраз знахарки и хозяина дома, понял лишь, что они давно знакомы. Суфа была поистине маленьким городом, хоть и являлась столицей огромного царства. Только товар, которым торговал господин Ахуджа, был настолько специфичен, что напрямую сталкиваться придворному звездочету с ним не приходилось. Хозяйством Аль-Зумрунди занимался управляющий, а новенькую в гареме просто бы не потерпел сплоченный коллектив его жен.
  - Уважаемый господин, - Джиуджи все-таки приподнялся, изображая вежливый поклон, - Я скорблю, что злые дэвы нарушили планы моих спутников и они не попали в ваш дом, как собирались. Звезды... или солнце видят, как велико мое горе и как жестоко я наказан... Простите, за доставленные вам хлопоты. И я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством, покину ваш дом, чтобы не доставлять лишних хлопот... - он понизил голос, - Понимаю, как вам непросто видеть в своем доме чужих людей. Пусть это и слуги нашего великого царя, но... Я стал причиной их появления тут. Постараюсь, если звезды посмотрят на мое желание благосклонно и вы дадите на то свое согласие, исправить свою оплошность... Навестив вас в другое время.
  Пожалуй, сейчас Джиуджи дал бы фору по запутанности, двусмысленности и затейливости записным дворцовым словоплетам. Мужчина с надеждой глянул, надеясь, что не кажется тому назойливым, на рабовладельца, покосился на дверь, за которой все еще дежурили стражники.
  - Я чувствую себя вполне сносно, а скоро мне станет еще лучше, - сказал он и обратился к знахарке, - Правда, уважаемая Ксения-ханум? У вас золотые руки и вы исцелите меня полностью. И я хотел бы поблагодарить вас за то, что пригласили для меня лекаря... Простите, память моя не удержала его имени, но я хотел бы передать ему свою благодарность, не только на словах, но и в золоте... - и снова обратился к Сахиру Ахудже, - Могу я попросить у вас еще одно одолжения? Я попрошу вас не чинить мне препятствий, когда я захочу покинуть ваш гостеприимный дом. А случится это скоро. Если только... вы не получили иное приказ... - он вовремя поправился, - просьбу иную от людей царя...
  Джиуджи глубоко вздохнул, чувствуя, что долгая речь буквально вернула его в мир живых. Першение в горле пропала, вернувшаяся слюна омыла его. Дыхание восстановилось и уже не вызывало прежней боли в груди. Краткий сон тоже пошел на пользу всему телу. Теперь он чувствовал ноги и руки, только осталось одно неприятное ощущение.

Когда только последнее блюдо достали из печи, когда на новом подносе возникла пирамидка из сладостей в виде крохотных птичьих гнездышек в сладком сиропе и с орехами миндаля – новое изобретение Мину -  только тогда они вместе с матушкой Каушальей смогли присесть и передохнуть от приготовлений. Поправив непослушный локон, Мину потянулась за шариком ладу, но легкий шлепок по руке и суровый взгляд матушки заставили ее отдернуть руку от подноса со сладостями.
- Не безобразничай, - чуть усталым, мягким, но все же твердым тоном произнесла женщина. Удивленно посмотрев на нее, Мину поинтересовалась:
- Почему?
- Ты разве не собираешься соблюдать пост, как и все женщины сегодня, отказавшись от еды, а некоторые и от воды? – сморщив носик, Мину ответила:
- Разве это должны делать и не замужние девушки?
- Некоторые девушки так же соблюдают пост сегодня, чтобы их возлюбленные были здоровы и просят у Богини удачи и счастья им, -  девушка покачала головой, услышав слова мудрой женщины, пряча грустную улыбку.
- А что же делать тем девушкам, у которых даже возлюбленного нет? – матушка Каушалья легко улыбнулась.
- Тогда им нужно во время молитв попросить Богиню – матерь, чтобы она поскорее привела к ней ее спутника жизни, - возможно прозвучало немного с иронией, но Мину задумалась над тем, что матушка права. Перед глазами девушки стали возникать образ незнакомца из сегодняшнего сна, которого она назвала Безумным Влюбленным… А что если?... Если Богиня – Мать и правда поможет мне найти его? Мысль казалась сумасбродной, но в душе Мину лелеяла надежду поскорее встретить его на своем жизненном пути и узнать кто же он – ее таинственный незнакомец, ее Безумный Влюбленный. Погрузившись в сладкие мечты, она даже не услышала то, что ей говорила матушка, которая уже в третий раз обращалась к ней:
- Дочка, ты где витаешь? – смутившись, девушка взглянула на нее извиняющимся взглядом.
- Простите мою беспечность, матушка, - Кашулья рассмеялась слегка дрожащим смехом.
- Эх, молодость, молодость – в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Я хотела узнать у тебя – не останешься ли ты сегодня на вечерний праздник Карва Чота в нашем доме?
- Я уже и так довольно воспользовалась вашим гостеприимством, матушка, и не хотелось бы…, - девушка замолчала, взглянув в глаза женщине и покачала головой, чуть улыбнувшись. – Останусь только ради Вас, матушка. Но уж не обессудьте, то придется мне его встречать в том, в чем я сейчас одета -  других нарядов, увы, у меня с собой нет.
- Главное, что ты согласна остаться, а об остальном я сама позабочусь. Идем со мной, - женщина взяла Мину за руку и повела за собой уже в знакомые ей покои, где не так давно девушка совершала утреннюю молитву и лицом к лицу встретилась с загадочным господином и хозяином этого дома, который дважды спас её. Ступая след в след за матушкой, девушка  остановилась на пороге ее комнаты.
- Ну что же ты стоишь, как столп?! – посуровела в раз Каушалья и чуть ли не силком затащила внутрь Мину, усаживая около туалетного столика. – Времени до праздника осталось совсем чуть – чуть , а ты хотела себя в порядок привести в чем я тебе помогу, чем смогу, - танцовщица уже было вновь хотела отказаться, но напор матушки был сильнее и ничего не оставалось, как подчиниться.
Через какое – то время Мину взглянула на себя в зеркало, после того, как матушка Каушалья колдовала над ее вечерним образом, и едва узнала себя в отражении зеркала  – она выглядела словно какая – нибудь царица или госпожа в каком – нибудь богатом особняке. Внимательно взглянув на свою работу, Каушалья поцокала языком и потом улыбнулась.
- Ты выглядишь просто великолепно, дочка, словно пэри из волшебных сказаний,  - улыбнувшись в ответ матушке, Мину с интересом разглядывала руки, которые женщина покрыла затейливым узором мехенди – неотъемлемым атрибутом праздника, который вышел таким необычайно ярким и красочным и поинтересовалась:
- Когда же начнется праздник?
* * * * *
Никогда еще в своей жизни Мину не была на таком празднике –  большой зал особняка вобрал все цвета, которые могли бы вообще существовать в мире, особенно в нарядах женщин и девушек, но как бы индианка не старалась найти схожих цветов или узоров на наряде. Вместе со всеми она совершила молитву, восхваляя в ней Богиню – Мать и прося ее о том, чтобы поскорее встретиться с тем незнакомцем из сна и узнать, кто же он и как его зовут. Как только последние слова молитв и просьб были обращены к Богине, зал ожил – где – то заиграла музыка, послышался стук барабанов и веселье с головой накрыло всех. Хоть она здесь и никого не знала, кроме матушки Каушальи, Мину чувствовала себя словно рыбка в воде.
Так как вечер был целиком женский, то мужчинам вход на праздник был запрещен и почти никто из представителей мужского пола не решался зайти, но… Среди небольшой группы женщин, стоящий около стола промелькнула фигура молодого человека, видимо слуги в доме, который решился покуситься на сладости, которые приготовила Мину для праздника. Появление на празднике юноши вызвал гул, сопровождающийся ехидным хихиканьем и озорными переглядами девушек между собой – они решили наказать провинившегося. Группа девушек во главе с Мину начали теснить паренька к углу, который пугливо поглядывал на них.
- Эй, братец, ты что здесь делаешь? – индианка подходила ближе, чем заставляла парня совсем забиться в уголок.
- Я…я…я…, - бедняга что – то пытался сказать в свое оправдание, но не успел - Мина оказалась рядом с ним, негромко произнеся:
- Ты нарушил одно из правил Карва Чота – никаких мужчин на празднике!- девушка хитро взглянула на него. – И ты должен быть наказан! Знаешь, что мы делаем с нарушителями?! – девушка стала нашептывать что – то ему на ухо и вскоре громко рассмеялась, взглянув на недоуменное лицо слуги.  В этот момент заиграла задорная и мелодия и девушки не заставили себя ждать – взяв юношу в кольцо и не давая возможности ускользнуть от них и Мину затянула песню– её звонкий, громкий голосок эхом отражался от стен залы.
Казалось, что девушки играются с парнем, издеваясь над ним, но вскоре такая игра им наскучила и отпустили беднягу с миром, который поспешил исчезнуть от разошедшихся девиц подальше, а вдогонку его окатило задорным смехом.
- И теперь, когда мы прогнали с нашей территории нарушителя, мы можем продолжать праздник! – воскликнула весело Мину и все девушки поддержали её. Праздник только – только начал набирать силу.