Площадка у входа

Искандер не понаслышке знал о той роскоши, что окружает жизнь его дальнего родственника, но никогда не был прежде в усадьбе Кальб-аль-Акраб. Только слово "роскошь" не давало понимания красоты, с которой было выполнено убранство загородного дома рабовладельца. "В таких покоях было не стыдно бы принимать и самого царя", - подумал Искандер, но отмел мысль. Пусть царский двор пользовался услугами Ахуджи, но лишь через посредников-евнухов, сами царские особы покидали дворец редко и с большой свитой.
Взгляд начальника царской стражи, рассмотрев своих конкурентов, невольно потянулся к окну. Он, как обычно, сразу отметил все входы и выходы, а потому теперь изучал доступное глазу содержимое сада, в том числе дорожки и беседки. Его поведение выглядело нескромно. Наверняка, в этот сад выходили и какие-то из покоев, относящихся и к гарему. Но он посчитал, что ничего зазорного в этом нет, так как из-за большого количества пришедших в усадьбу людей, женщинам запретили покидать свои комнаты.
- Мое имя Искандер. Я прозван Джэхэнджиром, - понимая, к чему клонит владелец дома и опекун невесты, Искандер вышел вперед и церемонно поклонился вначале Сахиру, затем прочим мужчинам, - Как мой отец и как мой дед, я служу Владыке Персии Аль-Хакиму Салару Абу-л-Фариду ибн Мансуру, великому и солнцеподобному, мудрому и заботливому правителю царства. Мои предки родом из сурового горного края Гиндукуш. Мой дед рассказывал, что далекие предки встретили армию царя ромеев Искандера, завоевателя нашей империи. Но мужчины нашего рода не только гордятся своим прошлым, но и делают все, чтобы самим считаться достойными мужами. Вот и я после двадцати лет службы в царской армии и множества походов, в которых сражался бок о бок с повелителем Персии, стал хранителем его жизни и покоя его семьи.
Я готов обеспечить счастье для своей жены. В моем доме Мэхшид не столкнется ни с нужной, ни с неуважением. Она станет моей первой супругой. Мои намерения серьезны, и я готов доказать свои слова делом прямо сейчас. Как только узнаю, какие испытания меня ждут.
Искандер решил не подчеркивать свое родство с хозяином дома, чтобы соревнование не сочли подготовленным. О том, что рабовладелец Ахуджа и начальник дворцовой страджи Искандер считали себя родственниками, знали многие суфийцы и не видели в этом ничего удивительного.
Он отступил, давая возможность своим соперникам так же представиться хозяину дома.

Бахадур не стал лезть вперед, он стоял и слушал то что говорили другие, вот Искандер Джэхэнджир например, он начальник дворцовой стражи, несомненно отличный воин, тот, другой дипломат прибывший из другой страны, а он кто? Над этим он и размышлял, пока византиец "пел" о самом себе.
"И что же я могу рассказать о себе? Как я представлюсь? Бахадур, прозвище Феникс, уличный вор? Глупо. И не является правдой теперь. Я больше не вор, нет. Я завязал с этим, и больше на эту скользкую дорожку не вернусь, никогда. Не вернусь!"
Он осмотрелся, рассматривая присутствующих. Кто-то да должен был знать его отца, того, кто бросил своего сына. Он отрекся от, тогда еще, маленького ребенка. В чем тогда Бахадур так провинился? На этот вопрос Бахадур ибн Аббас не знал ответа, увы... Хотя догадок было море. Он, к примеру, думал, что отец отказался от него потому, что его рождение убило его мать. Это наверняка была самая верная догадка, но сейчас не о том…
Перед глазами бывшего воришки поплыли воспоминания, из которых его вырвала, как не странно, тишина. Дипломат закончил свою речь, пусть и краткую. Собравшись с мыслями, юноша шагнул вперед, давая понять, что он не простой зевака тут, а тоже пришел побороться за красавицу.
- Я Бахадур ибн Аббас, сын купца. Родился в замечательном городе, под названием Суфа. Я не буду лгать, и скажу правду, мой отец отказался от меня. Вам, наверное, не особо интересна моя история, и всю ее не пересказать в пере фраз. Я скажу лишь то, что прошел сложный путь. Мне приходилось и воровать, чтобы не умереть с голоду. Но я не вор. Нет…
Покачал головой, показывая отрицание.
- Вы спросите, зачем я пришел сюда, раз не имею большого состояния? Отвечу. Богатство, еще не все. И богач, и бедняк, равны перед высшими силами.
Выдержал паузу посмотрев, кажется на каждого, кто присутствовал в гостиной.
- Я не могу обещать богатых даров, но могу точно сказать одно, что могу дать душевное тепло, и надежную защиту, и дом, крепкий как крепость, который построю своими руками.. Той, за которую хочу сегодня побороться.
Замолчал. Он не сказал о том, что знает Джиуджи аль-Суфи, звездочета, не стал говорить о том, что помог ему однажды. Бахадур считал, что не мог тогда поступить по другому.

Отредактировано Бахадур (2012-03-11 12:52:38)

Разговор шел вяло, а тем временем глаза хозяина дома скользили по лицам гостей. Начальник царской стражи ответил ему сосредоточенным, спокойным взглядом. Ахуджа прикрыл глаза, вспоминая…
Они встретились восемь лет назад на невольничьем рынке в Истархе. Среди племен, издревле населяющих пустынные просторы Деште-Кевир, вспыхнуло восстание, и царь Персии поручил подавить мятеж своему старшему сыну и наследнику Аль Амир Фариду, прозванному в народе «Львом».  Вместе с ним в поход отправился и начальник охраны персидского царя Искандер Джэхэнджир.
Не дожидаясь обещанного войска, против восставших выступил марзбан Мехрдэд. Вся провинция гудела, словно растревоженный улей, а месяц спустя оба войска повстречались на границе пустыни. Тысячи мятежников были убиты, а на тех, кому посчастливилось выжить в жестокой битве, надели кандалы и отправили на невольничий рынок.
С раннего утра в распахнутые ворота города медленно тянулась вереница пленных,  казалось, и конца им не будет… Рядом шагали персидские воины, и у каждого при себе были изогнутая сабля, лук и пара акинаков. Впереди ехал командующий с дюжиной офицеров, а замыкали шествие солдаты, которые гнали впереди себя лошадей и овец, найденных в лагере мятежников.
Телохранитель принца отличался высоким ростом и необыкновенной силой. О его отваге и преданности царской семье ходили легенды… Возможно ли, чтобы два столь непохожих человека, какими были Искандер Джэхэнджир и Сахир Ахуджа, оказались связаны узами кровного родства?  Много лет назад дед Сахира покинул родной аул на перевале Хавак и отправился искать счастья в далекую и сказочную страну вдоль реки Инд. Он уговаривал брата последовать за ним, но тот отказался, верный традициям рода: все мужчины в их семье – воины, а не торговцы.
За чашей хмельного вина прошла бессонная ночь, а поутру свежеиспеченные родственники должны были снова расстаться – царевичу Арсалану не терпелось принести отцу весть о своей славной победе.
Обосновавшись в столице персидского царства, Ахуджа скоро отыскал родича и отправил ему послание, извещая о своем прибытии в Суфу. Прежнее знакомство было возобновлено к вящему удовольствию обоих братьев.

Его ничуть не удивило, что Искандер пожелал заявить о себе первым. Он держался на редкость спокойно, поистине с царским достоинством, говорил коротко и ясно. Хозяин отвел глаза и взглянул на человека, сидевшего по левую руку от начальника царской стражи. Незнакомец был широкоплеч, у него было длинное, темное от загара лицо с тяжелой нижней челюстью, которая изобличала в нем человека решительного, упрямого и волевого, серые, глубоко посаженные глаза взирали на мир требовательно и настороженно. «Чужеземец», - решил Сахир, глядя, как на его высоком лбу собираются капли пота. Гость встал, выпрямляясь во весь свой немалый рост, и произнес небольшую речь, тщательно выговаривая слова. Сказанное им подтвердило догадку работорговца. Жених Мэхшид родом из Византии и, судя по всему, не последний человек в империи. Хорошо, очень хорошо! Сахир не имел  ни малейшего предубеждения против иноземцев, в конце концов, он и сам был гостем в этой стране… 
Византиец вернулся на прежнее место и обвел соперников внимательным взглядом. Молчание затягивалось, хозяин дома ждал. Наконец вперед вышел высокий крепкий юноша, чей наряд разительно отличался от прочих. На нем были сильно запыленные шаровары и длинная черная рубаха. Работорговец опустил глаза: очередной претендент на руку купеческой дочери был бос.   
«Конечно, он молод, - размышлял Ахуджа, выслушав рассказ Бахадура, - и в глазах женщин это, несомненно, является достоинством. А что у него есть, кроме молодости? Ничего. Обещания, такие же пустые, как и его карманы».
Если Бахадур говорил долго и гладко, слова легко слетали у него с языка, то выступивший следом за ним человек ограничился тем, что назвал свое имя. Род его занятий вызывал у работорговца вполне определенные сомнения. Стоявший перед ним человек мог быть и купцом, и состоятельным землевладельцем. А может, он ученый или путешественник? Надо разузнать о нем как следует, сказал себе Сахир, поднимаясь на ноги.
- Принимать вас в своем доме – честь для меня, - начал он и приложил руку к сердцу. – Отец девушки был моим другом. Перед смертью Низим взял с меня обещание, что я позабочусь о его единственной дочери так, как он сам бы это сделал. Каждый из вас достоин стать ее мужем, и только боги знают, кому она достанется.
Сахир умолк, когда в его речь неожиданно вплелись голоса и звонкий девичий смех, повернул голову и устремил взгляд в окно. Около беседки собралась стайка девушек, среди них была и Мэхшид, одетая в ярко-голубое платье.

Искандер Джэхэнджир отступил немного в сторону и внимательно выслушал своих соперников. Бахадура он, разумеется, узнал, как и Кассандера Ариадея. Этот молодой человек был также иноземцем, как он и как византиец. Начальник дворцовой стражи немного удивился тому, что честь персидских мужчин взялся отстаивать всего один суфийский уроженец, но на то была воля Священного огня, решил он.
Еще больше недоумения вызвало у него озвученное задание. Он перевел взгляд на лицо родича, не розыгрыш ли это. На лице Сахира Ахуджа не мелькнуло ни тени улыбки. Евнух Сайдулла говорил правду, им придется нюхать цветочки, определяя, каким больше смогут угодить ветреным красавицам.
Когда Джэхэнджир улышал о состязании, он представил, что это будет схватка опытных в боях мужчин, и предположить не мог, что оружие ему не понадобится. По крайней мере в первом задании. Так как никто из его соперников не спешил, то он первым подошел к корзинам и рассмотрел принесенные цветы. Названий и свойств некоторых он даже не знал.
"Как я могу отступить перед цветами, если не знал страха на поле боя перед вооруженными до зубов воинами?"- решил он и передал слуге первый выбранный цветок. Цлим, или, как его называют по-другому, бессмертник показался ему похожим на девушку в серебряном одеянии. Головка цветка также блестела на свету, правда, была ярко-красной, а на ощупь оказалась совершенно сухой. Это удивило мужчину, так как по стеблю и листьям было видно, что срезан цветок совсем недавно. Нужно было объяснить, почему он сделал такой выбор, поэтому Искандер прямолинейно сказал:
- Я пленился яркостью цмина, но его лепестки ощетинились под моей ладонью. Я думаю, что эта девушка умеет постоять за себя, не даст в обиду и останется стойкой, даже лишившись корней.
Затем мужчина перевел взгляд на девушку, которую мельком видел во дворе среди гостей рядом с мужчиной, по виду - ученым греком. Она единственная была в греческом наряде:
- Я выбираю для нее белую розу, - Искандер нашел самый тугой белый бутон, листья которого еще не были обожженны солнечными лучами и лепестки сохранили прохладу и хрупкость, - Очень сложно найти в жаркой Персии такой второй нежный цветок, прекрасный и... чистый, словно страница, которой еще не коснулось перо.
Еще одна девушка была в медовом одеянии, похожая на золоченую статуэту. Искандер на мгновения замешкал, рука зависла над такой же медово-золотой герберой. Бабушка-индианка говорила, что это цветок ее родины и завется там - тайной:
- Я чужак в прекрасном мире женщин. Каждая их них - тайна для меня.
Затем мужчина выбрал две маленькие маргаритки, одну белую, вторую с розовыми лепестками.
- Для двух красавиц в зеленом и в алом. Простите, но вас затмили остальные девушки.
Пока он вынимал маргаритки, низко склонившись к корзинам, его обоняния коснулся тяжелый сладкий аромат, поэтому следующим он достал ветку пиона. У большого пурпурного бутона с пушистой желтой сердцевиной притаились еще два нераспустившихся зеленых. Искандер посмотрел на узкобедрую девушку, походка которой выдавала в ней танцовщицу. Было в ней что-то неправильное и влекущее, совершенно не подходящее к образу невесты, за которую Сахир пытался выдать ее.
- Ее точеная красота разит за версту, как запах пиона, - рассмеялся он и перевел взгляд на девушку в голубом. Он не сомневался, что это была Мэхшид. Первое задание было для него самым простым, так как случай уже познакомил его с дочерью купца Низима. Неделю назад он встретил ее вместе с подругой в виноградниках. Тогда она была беззаботна и озорна, сейчас он была тиха и по-царски спокойна.
- Лилия - это цветок невинности и нежности. Мать называла его "царскими кудрями", позвольте мне выделить эту девушку. Именно она - та самая Мэхшид, о достоинствах которой шумит сегодня вся Суфа. - он прикоснулся губами с мясистым плотным лепесткам и отослал все выбранные цветы в сад.

Отредактировано Искандер Джэхэнджир (2012-03-25 17:54:01)

Кассандер известным цветоводом не был, как не знал и языка цветов, но его сестры часто гуляли по саду, плели венки или вставляли отдельные экземпляры растений себе в волосы. Все девушки похожи в своем детском восхищении прекрасным, поэтому мужчина решил руководствоваться исключительно ассоциациями, а также некоторыми историями и мифами эллинов.
Девушку в серебряном он превратил в астру, как маленькую звездочку, собственно, тем и аргументировав, не слишком вдаваясь в подробности. Она выглядела бойкой и недоступно-надменной.
Незнакомка в алом у него ассоциировалась с пионом. Этот цветок Кассандер достал из корзины, передавая его слуге.
-  Стоит отметить многогранность и яркость этого цветка. Он никого не оставляет равнодушным. Нет даже единого мнения относительно его происхождения. Но он завораживает наши взгляды.
Гостья в зеленом, а может, и обитательница этого дома, напомнила ему сирень. Кассандер улыбнулся, вспоминая одну историю своего давнего учителя, позаимствованную из известных народных преданий.
- Свежий прекрасный вид и этот пробуждающий душистый аромат знакомы почти каждому человеку, - произнес он, наконец, доставая срезанную ветвь. - Если б я встретил такую нимфу, то тоже бы забыл о любых проказах.
Отведя взгляд от девушки, чтобы не показаться совсем неприличным, мужчина взглянул на следующую особу. Наряд новой красавицы был цвета солнца, и Кассандер, не думая долго, передал подсолнух.
- Возможно, она и не так преданна, как Клития, но ее свет еще прольется кому-то на удачу. А может и на погибель, - Кассандер улыбнулся. – Нельзя ли увидеть девушек поближе? - поинтересовался он. – Мое зрение, порой, обманывает меня. А их наряды пытаются обмануть мое зрение.
- Вон та девушка, укутанная в яркое покрывало, - Кассандер сделал небольшую паузу, - кого-то мне напоминает, – он улыбнулся. – Передайте ей примулу. Этот своеобразный, красивый цветок имеет много видов окраски. Примула распускается первой, и пройти ее невозможно.
Девушка в голубом, которую прочие претенденты уже признали невестой, выглядела не самой счастливой среди собравшихся. Кассандер усомнился. Однако и подобных историй он слышал много, а среди прочих (более беззаботных на вид подруг) она определенно выделялась.
- Не стану пока перечить присутствующим. Пусть девушка в голубом будет тем сокровищем, которое вы предлагаете.
Кассандер передал для названной Мэхшид дельфиниум - необычный цветок, отличающийся своей высотой, стройностью и эффектным видом.
- В период цветения он радует глаз разнообразием окраски. Но все же от этого цветка веет грустью, - он кивнул на девушку. - Как и от историй, связанных с ним.
Чуть поодаль стояла, кажется, еще одна девушка, Кассандер пригляделся, зрение действительно порой играло шутки.
- Гиацинт, - коротко сказал он, не разглашая далее всех преданий.

Вермандо удивился. Он был откровенно изумлен, и даже не пытался этого скрыть какое-то время, впрочем его эмоции быстро скрылись за обычной маской хмурости и задумчивости. Приняв же подарок он кивнул в знак благодарности и покрутил эту безделушку в руках. Украшения почему-то ценились всеми... Римляне, Персы, готы, даже минималисты греки - ем они были богаче тем больше украшений носили на себе. Вермандо же был иного мнения в отношении этих безделушек, наверное потому то он и таскал печать посла на шее, а не на пальце как обычно это происходит. Этот же подарок он покрутил разглядывая а после просто сжал в кулаке опустив руку. Убирать его сейчас в кошель было не самым подходящим временем, тем более ч то на нем, так же как и на Искандере было заостренно внимание. Украдкой осмотрев хозяина, осмотрев своих соперников он лишь вновь бросил взгляд в окно... Это же надо подумать! Даже Искандер, утверждающий что много лет военный, так разбирался в цветах, словно занимался не войной а изучением этих безделушек! Луноглазый же был несколько ущемлен, но нельзя сказать, что это могло бы его обидеть или уж тем более испортить настроение, в конце концов он никогда не интересовался этим, искренне считая бесполезным, и его мнение от этого ничуть не изменилось. Да и женщины на его памяти всегда, куда охотней принимали в подарок разные безделушки, которыми могли украсить свои тела и лица. Вновь взглянув на присутствующих, мельком на хозяина и его глашатая, он всё же улыбнулся. Пожалуй стоит поблагодарить за эту маленькую победу Фортуну, не иначе. Внезапный шорох и звон позади отвлек внимание господина посла, но это оказался лишь его охранник, поднявший руку и оттирающий лицо под маской, под забралом тряпкой... Да, жара тут неимоверная...

Сидя на мягких подушках, Ахуджа смотрел, как слуги вносят в комнату большие плетеные корзины с цветами. В глиняных кувшинах красовались белые и желтые тюльпаны, душистые гвоздики, пионы, лилии и розы. Восхитительный аромат гиацинтов, левкоев и орхидей был таким сильным, что от него кружилась голова. В то время как гости один за другим выходили вперед, выбирали цветок и говорили, которой из девушек он предназначается, темное, чисто выбритое лицо хозяина сохраняло серьезное выражение, и лишь изредка губы кривились в легкой усмешке, а в полуприкрытых глазах сквозил интерес к происходящему перед ним.
Солнце было уже высоко, и стояла невыносимая жара. Явился слуга с подносом, на котором стояли высокие стаканы из цветного стекла, наполненные охлажденным лимонным шербетом. Взяв стакан, Сахир бросил взгляд за окно, на освещенную солнцем мраморную беседку. Он видел закутанных в покрывала девушек – лица красавиц были скрыты за полупрозрачными вуалями, и собравшимся в гостиной мужчинам оставалось лишь напрягать воображение в стремлении мысленно проникнуть за них.
Слуги, посланные с дарами, еще не вернулись; потягивая шербет, Ахуджа дивился проницательности своих гостей. Девушка в ярком голубом наряде сразу привлекла их внимание, и все четверо безошибочно признали в ней дочь Низима.
Когда гонцы сообщили ему о решении девушек, работорговец коротко кивнул, тщательно скрывая удовольствие, которое доставил ему выбор Мэхшид. Подозвав к себе евнуха, Сахир распорядился вручить победителям подарки.
«Хорошо наблюдать бой тигров в долине, сидя на вершине холма», - усмехнулся про себя работорговец. По правую руку от него стоял Сайдулла; пока безмолвные слуги оставляли перед гостями туго перевязанные мешки, евнух разливался соловьем. Когда же лидиец закончил говорить, в комнате воцарилось удрученное молчание. Некоторое время Сахир наблюдал за выражением лиц своих гостей, и это его слегка позабавило.
Искандер склонился над лежавшим перед ним мешком, и Сахир тут же перевел взгляд на начальника царской стражи. Сидел, уставив локоть на круглую, вышитую шелками подушку, тянул с пальца единственное кольцо, слушал внимательно, не перебивал. Родич, в одночасье ставший опытным торговцем, с воодушевлением рассказывал о знаменитых на весь свет каменных дорогах, соединявших дальние уголки персидского царства, и говорил так долго и складно, что Ахуджа невольно заслушался. Дороги те и впрямь хороши, да народ купеческий прямиком ходит, через пустыню. А в пустыню не коня, верблюда бери. Сказано ведь: «Ни один верблюд не догонит коня, но ни один конь не уйдет от верблюда». Вот и идут: сначала солончаками, по слипшемуся от соли песку; пыль такая горькая, что в рот ничего не возьмешь, все от нее горьким кажется. Найдут колодец, напоят верблюдов, и дальше – по желтому, волной на волну, песку. И нет ему ни конца, ни края… куда ни глянь, всюду бежит бесконечная желто-рыжая рябь…
- Взгляните на этого коня, эфенди, - ответил Сахир и встал напротив окна.
На лужайке перед домом, укрывшись в тени апельсинового дерева, дожидался слуга, а рядом пощипывал траву гнедой текинец. Заметив хозяина, конюший шагнул вперед, ведя лошадь в поводу. Этот гнедой будто чувствовал, что за ним наблюдают и, гордясь, ловко перебирал длинными жилистыми ногами, картинно выгибал шею и бросал в сторону косые взгляды.
- Этот конь не знает подков, ведь его копыта тверже камня.
Проводив текинца долгим взглядом, Ахуджа повернулся к родственнику.
- Но мудрые люди говорят, что подкова, прибитая над конюшней, защищает лошадей от злых духов и демонов. Я не вожу своих лошадей к кузнецу, поэтому куплю у вас эту подкову.