Суедама услышали, пусть не сразу поняли, но услышали. Начальник дворцовой стражи выговорил, насмеялся. Но Су было всё равно, он ждал отмашки.
- Иди. Туда.
Слуга кинулся в указанном направлении, зажимаясь из последних сил, боясь упустить по дороге. Возможно, если бы на пути его сейчас стояла б стража, то Су разметал бы её не хуже самих асассинов.
Обратно Суедама вернулся, как заново родившимся. Поймал брошенные Джэхэнджиром-ага штаны.
- Мне не спится. Пошли.
Су засветился от радости. Прыгая сначала на одной, а затем на второй ноге, он одел подаренное. Цапнул из угла мятую вдрызг рубашку и на ходу уже натянул на себя. Разгребая паутину спутанных волос пальцами, и стараясь хоть немного прочесать. Потому что если не сейчас, то потом с ними можно будет справиться только ножом, а этого Суедама совершенно не желал.
Как всегда, Су семенил за своим снова «учителем». И это начинало ему нравиться.
Первые лучи солнца лизнули его макушку, как раз тогда, когда они вышли к месту его ночного кошмара. Слуга невольно передёрнул плечами. Проходя мимо мирно покоящегося на краю плитки бассейна шлема, он внимательно окинул его взглядом, уставился потом в спину Джэхэнджиру-ага, но так и не решился обратить его внимание на свой маленький подвиг.
- Я его достал, учитель. Почти так же, как и вас, – слова не слетели с губ.
Они были сказаны беззвучно в спину.
По мере того, как они продвигались, Суедама начал подозревать, что идут они, как раз, к конюшням.
- Мы Лейлу навестить? Надо бы что-нибудь...нехорошо к ней без подарка…
Слуга закрутил головой, жалея, что они уже прошли апельсиновые деревья. Он не знал, любит ли четвероногое эти плоды. Но всё же, хоть что-то, вместо ничего.

Они действительно встретились. Суедама и Лейла. Лошадь клацнула зубами и Су чуть отпрянул. Затем осторожно погладил по морде. Не надо, я тебе груш принесу…потом. Я ж не знал, что всё вот так обернётся. Начальник дворцовой стражи вручил плащ.
- Голову повяжи чем-нибудь. Иначе напечет — совсем дураком станешь.
Что значит, совсем?!? Стало обидно. Он машинально накинул данное. Покрутил головой в поисках того, что следовало бы надеть на голову. Надо было шлем прихватить, заодно и высох бы. Ничего подходящего не было и поэтому Су снял плащ, снял затем рубаху. Зацепив зубами потянул и надорвал край. Закончил отрывать кусок руками, и умело накрутил его на голову. вернув изрядно подпорченную вещь на тело, он вновь облачился в плащ.
Любопытство снедало, но слуга молчал, не приставая с расспросами. Следя за тем, как Джэхэнджир-ага осматривает снаряжение, в голову закрались невесёлые мысли. Суедама не любил пустыню. Возможно, из-за того, что в детстве чуть не погиб там. Стоило ли возразить, или всё таки продолжить молчать. А по снаряжению было и слону понятно, что они не за покупками на базар. После того как учитель вспрыгнул в седло, отступать было уже не куда, и Суедама так же уселся на Лейлу, повторил жест Джэхэнджира-ага, похлопав лошадь.
- Ты готов?
Готов ли он был? Да, Су всегда был ко всему готов, даже тогда, когда оказывалось, что не готов. Ему не требовалось много времени, чтобы подняться и пойти туда куда приказали, он предпочитал размышлять не перед, и даже не после, а во время того, как выполнял. Потом будет потом. И какое оно это будет потом зависело от сейчас.
- Да, Джэхэнджира-ага, - коротко, как учил его в самого начала начальник дворцовой стражи, ответил Су.
Аккуратно поддев строптивую лошадку пятками, слуга пустил её за конём учителя. Молча, покачиваясь, он ехал через город, сначала крутя головой и рассматривая ранних прохожих, дома и улицу. Затем, сам, не заметив как, начал подклевывать носом. Сказывалась бессонная ночь и усталость, мерное покачивание и тепло бока Лейлы. Нет. Он не спал, он просто воровал минуты, прикрывая глаза и не позволяя себе полностью расслабляться. Из переулка донёсся тонкий аромат свежей выпечки и Суедама проснулся окончательно, подтягивая слюни. Наконец, захотелось есть. Он вспомнил, что те пара кусочков дыни и пять - шесть глотков воды из бассейна, половина из которых осталась в посудине уборной начальника дворцовой стражи, это всё, что он принимал в свой желудок сутки назад.
Тем временем улица привела к воротам города и догадки слуги неизбежно подтверждались. Су приподнялся в седле, разглядывая дальнюю путь дорогу, невольно тяжело вздохнул, но тут же, сел и украдкой посмотрел на учителя. Он не хотел показывать свою слабость больше не в чём.

Суедама не ошибся. Начальник дворцовой стражи двинул прямиком к пустынному пейзажу. Су не знал чему больше радоваться. Ведь там где красовались горы и можно было неплохо провести время в тенистой долине, была вероятность встретить страшных ассасинов, которые, как рассказывали, брались, словно из ниоткуда и так же исчезали, словно в никуда. Поэтому он, пораскинув тем, что у него было в голове, решил, что пустыня хоть и неприятное место, но намного лучше, чем нежданная негаданная встреча. Покорно сидя в седле не менее покорной Лейлы он перестал крутить головой и теперь ехал, украдкой рассматривая своего учителя. Так, чтобы если тот обернётся, слуга смог бы быстро отвести взгляд. Широкая спина, уверенная осанка и умение сидеть в седле, как будто бы там родился, крепкие ноги и мускулистые руки. Суедама невольно вспомнил тело Джэхэнджира-ага, когда тот макал его в бассейне. В тот момент Су не было до этого никакого дела, но сейчас, чтобы развлечь себя и заставить желудок отвлечься от заунывной песни, что тот возвещал всё громче и громче, он представил, каким может быть этот человек в постели, где он родился, сколько у него жён и наложниц, есть ли дети. Су знал многое про многих, это помогло ему сосуществовать при дворце. Но были люди, про которых он не знал почти ничего. И начальник дворцовой стражи находился среди них. Причина такой неосведомленности крылась сначала в неимении интереса к его персоне, а теперь в неимении источника информации. Конечно, возможно было порасспросить Джэхэнджира-ага, но Су никогда бы не решился на это. Суровый человек-загадка. Суедама казалось, что нет  на свете того, что бы он ни умел. Он вспомнил, как в самый первый день окрестил его «Ахримана» и вдруг понял, что сейчас не зовёт его так. Почтительное «учитель», всё чаще и чаще приходило в голову. Было ли это связано с тем, что Джэхэнджир-ага спас ему жизнь? Да, возможно…частично. Потом мысли Суедама плавно перетекли к конечному пункту места их назначения. Су начал гадать зачем и главное куда они едут. Слуга напредставлял себе всякое. Фантазия понесла его в дальние дали, да так, что он сам не заметил как задремал, начиная клевать носом, а потом и вообще заснул, сползая медленно и неотвратимо с седла.

Радужные сны, навеянные бессонной ночью, и «стараниями» Лейлы, привели к неизбежному. Суедама, сполз и как мешок, не будем уточнять с чем, рухнул на пыльную дорогу. От падения ёкнуло где-то в боку и перехватило дыхание, поэтому, мгновенно проснувшись, он всё же не вскочил, а наоборот свернулся клубком и не заверещал на всю округу, словно возвещая не меньше чем о нападении армии ассасинов, а лишь беззвучно пару раз хватанул ртом воздух. Цветные сны, успевшие посетить мозг слуги за время его короткого, но сладкого сна, рассыпались яркими искрами на фоне тьмы. И когда «фейерверк» закончился, Су услышал голос начальника дворцовой стражи, присевшего около него.
- Не ударился? Эй...
- Нет, - потирая ладонью бок, пролепетал Суедама, садясь на пятую точку.
Конечно не ударился, это же лошадь, не крыша дворца. Так, печёнки себе все отбил с селезёнками, или как там, и вовсе не ударился. Вопреки нерадостным мыслям Су улыбнулся. Решил же не ударять в грязь лицом, вот, свалился боком. Всё так и было задумано. Это я монетку подобрать решил, мне как раз не хватает на ковёр-самолёт.
Но падением дело не обошлось. Пока слуга под пристальным взглядом Джэхэнджира-ага, пытался ощупать себя, убеждая, что ничего не сломал, появилось «новое действующее лицо спектакля». Гавкнув и совсем невоспитанно щёлкнув кнутом, «оно» воззрилось на сидящих на дороге. Расторопный начальник дворцовой стражи, тут же подхватил своего коня, а не менее расторопная Лейла, тут же устроилась над ошарашенным слугой. Суедама машинально вжал голову в плечи, испугавшись, что лошадка всё же наступит на неё.
- Ты, земляной червяк, убирайся с пути каравана!
С испугу ли, спросонья, или с «сотрясения мозга», Су вдруг встрепенулся, петушино задрал голову вверх и задиристо выдал:
- А то что? Копыта вашего убогого каравана посмеют запылить одежду приближённых достопочтимого царя Салара, да продлятся его годы жизни!?
Слуга сверкнул глазами и вскочил, «боднув» при этом свою  лошадку темечком в живот. От чего праведный гнев окатил и Лейлу, задумавшую, видимо, вследствие «бодания» вступить в солидарную борьбу за права невинно униженных и оскорблённых. Непростой норов лошади, о котором до этого твердили все подряд, проснулся, как и подобает в таких случаях внезапно. И Лейла, заржав так, словно нечисто ругнулась, как не положено даже слышать, не то, что думать, а уж тем более произносить, послушным девушкам, коей она никогда и не была, встав на дыбы, метнулась в сторону недовольного охранника. Суедама только и успел ужаком скользнуть в сторону учителя.

Желание уползти за спину Джэхэнджира-ага усиливалось с каждой секундой, но Суедама сдержал себя. Сжав кулаки, и чуть втянув голову в плечи, он наблюдал как Лейла, его милая Лейла, продолжала вытворять чёрт знает что. Он даже зажмурился. Когда несчастный охранник, появившийся с ненужное время в ненужном месте, свалился со своего коня и лежал, почти покорно дожидаясь неизменной участи. А Су знал, что за этим последует. Он помнил, как умеют наступать на головы.
- Чего глядишь? Выручай бедолагу...Она только тебя послушается. Затопчет — порубят нас с тобой на мелкие кусочки.
Вот теперь-то слуга распахнул глаза вовсю.  За что? Разве это они кричали – уходи с дороги? Начальник дворцовой стражи чуть пихнул в бок.  Я? Туда? Но… Выбор был не велик: либо пасть с лопнувшей головой рядом с уже лежащим, либо сохранить полноценной голову, но лишиться стройного тела, посредствам отделения её он него. О чём он думал, когда его несдержанный язык вдруг тявкнул то, за чем последовали следующие события? Конечно не о том, что их порубят на кусочки. Суедама был уверен, что Джэхэнджир-ага не даст его в обиду, ощущал крепкую стену за спиной в виде его мощной фигуры, и знать не знал, что это лишь иллюзия. А прятаться придется, как суслик в норку. Но норок не было, и поэтому «зверёк» попался. Что там положено перед концом? Молится? А последняя просьба?
Су выдохнул, вспоминая. Что вообще мог вспомнить из своего прошлого, он верно рассудил, что ему не справиться с лошадью, поэтому вероятность того, что он справиться с человеком увеличилась в разы. Ужом мелькнув между Лейлой и лежащим на земле мужчиной, слуга сам не знал, как ухватился, за то, что пришлось под руку. А что могло придти под руку «везучему» Суедама? Естественно вывихнутая нога, теперь ещё более «везучего» охранника. «Исправляя» напортаченное, Су зажмурился и рьяно дёрнул, за увечную конечность,  под душераздирающий вопль мужчины, чудесным образом выволок того из под копыт, отчего то вдруг присмиревшей Лейлы. В ноге охранника что-то щелкнуло и Суедама испугавшись, отпустил. Отступив на пару шагов, и прижавшись спиной к крупу мирно стоящей кобылы.
Сев на земле и ругаясь так, как Су ещё ни разу не слышал, задиристый охранник ощупал свою вправленную таким чудесным образом ногу.
Я ему ногу оторвал, наверное…. В глазах слуги потемнело. Точно, порубят… Не находя защиты у Джэхэнджира-ага, он неосознанно вцепился в подпруги подпиравшей его лошади, словно прося ту заступиться, пусть не объяснить, но хотя бы прикрыть. Лейла переступила с ноги на ногу и ткнулась бархатными губами в его ухо. Со стороны могло показаться, что  лошадь о чём-то договаривается с недавним седоком.

Суедама и сам не заметил, как закрыл глаза. Это получилось неосознанно. Смотреть опасности в лицо у него не хватило духу. Убьют и даже имя не просят. Что сможет один начальник дворцовой стражи? Горячее дыхание лошади лизало ухо, и Су постарался сосредоточить всё своё внимание на этих ощущениях. Чтобы не так страшно. Чтобы не видеть, как всё произойдёт.  Только бы быстро и не больно. Губы что-то невнятно зашептали, а пальцы сжались на ремнях до побеления. Страшно. Слуга готов был высунуть свой несдержанный язык и отдать на порубание.  Поздно клясть себя за то, что посмел выпендрится, набивая себе цену перед учителем. Он и так знал, что стоит этот взбалмошный, никудышный мальчишка. Который, в излишнем рвении, изо дня в день попадал впросак. Но вопреки ожиданиям через несколько минут всё затихло. Только сердце бухало в ушах, и глухо сквозь зубы постанывал пострадавший.
Су приоткрыл один глаз. Человек, подъехавший к ним, окатил его таким взглядом, что язык без костей прилип к нёбу. Короткий жест, сухое «уберите» в сторону «спасённого». Суедама боялся даже дышать, забирая воздух рваными маленькими порциями. Так и смотрел на происходящее одним глазом. Караванщик повёл подбородком в его сторону. И мотнул головой, добавив к жесту указывающую на дорогу плеть. Их отпускали. Пропускали. Лейла боднула в щёку, побуждая к действию. Слуга, открыв второй глаз, воззрился на Джэхэнджира-ага, словно проверяя реальность происходящего. Только сейчас разум взял верх над всем его существом, и он сделал то, что следовало сделать в самом начале.
Как бестолковый котёнок, который лезет вперёд матери, куда не след и получает за это оплеухи, а потом виновато мякает, прижавшись к её тёплому боку. Так и он, с быстротой молнии взлетев в седло своей лошади, проезжая мимо учителя, бормотал какие-то извинения, да так, что расслышать что-либо было не возможно. Вперив глаза в гриву, можно так сказать своей спасительницы, он медленно продвигался по самой обочине, пока не достиг конца каравана. Взгляды жгли спину, и он поводил плечами, словно стараясь сбросить, их, прилипающих к одежде.
Проехав ещё пару шагов, он остановил лошадь, дожидаясь Джэхэнджира-ага. Твёрдо решив для себя рта не раскрывать без его разрешения, он, чуть вжав голову в плечи, ждал выволочки.

Окрик заставил Суедама вздрогнуть, хотя он и был готов к  выволочке, но всё равно, зычный голос начальника дворцовой стражи заставил передёрнуть плечами. Слуга спешился, но не сразу спрыгнул с Лейлы. Только при повторном приказе Су сполз с кобылы, и только теперь заметил, как она дрожит. Возможно за своим волнением и страхом, он  потерял чувствительность.
- Пошли пешком, пока не успокоится.
- Да, Джэхэнджир-ага, - себе под нос, не поднимая головы, пробормотал он, беря Лейлу под уздцы.
Дурная, как выразился начальник дворцовой стражи, кобыла послушно потопала за «хозяином». Суедама благодарно и почти машинально гладил её по морде подушечками пальцев. Спина вспотела и струйки пота впитывались в ткань. Из под ног пыхало жаром. Только сейчас Су заметил всё это. Выдохнул почти весь воздух, и вдохнул снова. Осознав что, по-видимому чудом избежал расправы, он снова передёрнул плечами и обернулся. Остановился, так как не знал куда идти, чтобы пропустить Джэхэнджира.
Как он сказал? Теперь ты понял, что надо во всем рассчитывать на себя? Да, я понял.
- Я понял, - озвучил он свою мысль, следя за мужчиной краем глаза, не поднимая головы.
Здесь не было покровительства принца, и Джэхэнджир не спешил укрепить за ним мысль, что  его спина, так же как и поступки подкреплены его могучей поддержкой. И это было правильно. Хотя Суедама никогда не рассчитывал на других, но всё же за столько лет прислуживания, мысль, что его господин не оставит его и словно Ахура Мазда вытащит из любой беды, накрепко засела в мозгу слуги. Это стало мешать. Это  сильно влияло на его поведение, и заставило су потерять часть осмотрительности и осторожности. Сейчас за эти несколько дней, Суедама возвращался к началу. В те времена, когда он жил, напрягая все чувства, прослеживая каждое своё слово и действие, обдумывая, и идя по жизни с осторожностью.
- Простите, я поступил необдуманно…
Слуга пропустил мужчину вперёд, поплёлся следом.
- Я буду вас слушать. Я много умею. Я благодарен вам за те умения, что вы вкладываете в меня, и я уверен, что время, проведённое с вами не пройдёт для меня даром… - Су понесло, он чувствовал себя сейчас трусом и неумёхой, обузой, и возможно говорил всё это не только чтобы донести до ушей учителя, сколько для того, чтобы подкрепить свой дух.
- Я, благодаря вам, справился со страхом воды, я научился в карауле и доспехи носить, я саблей дрался и лошадь…- он глянул на бредущую за ним Лейлу, чуть улыбнулся. – Когда я ещё не служил моему великолепному господину, и жил не во дворце, когда мне не приходилось думать о том, что растительность на лице нужно уничтожать каждое утро, конь моего…хозяина чуть не наступил мне на голову. Верно, фарваши хранил меня и тогда и сейчас. – Улыбка стала шире, и наконец, весёлое расположение духа начало возвращаться к нему. – Я счастливейший из счастливых, ибо служить моему господину - счастье, ибо жить в великолепном дворце нашего великого владыки – счастье, ибо иметь такого учителя, как вы тоже – счастье…
Суедама выливал это все, даже не думая, слушает ли его чуть впереди идущий мужчина. Возможно, это было последствием стресса испытанного несколько минут назад, но сейчас ему казалось, что он действительно самый счастливый и всё преодолеет.

«Обласкивая» взглядом спину чуть впереди идущего начальника дворцовой стражи, Суедама всё бормотал и бормотал, не смотря на то, что учитель не то чтобы не отвечал, но даже не оборачивался. Ему и не надо было. Лейла чуть натянула повод, заставляя забуксовать в жарком песке. Слуга немного дёрнул, потянул, но лошадь двинулась лишь на пару шагов и то, небольших.  Ну, что ещё там, в такой как раз неподходящий момент!? Суедама не успел обернуться.
- Ты хочешь, чтобы тебя солнце высушило до костей? Плетешься, как неживой.
Недовольство Джэхэнджира-ага вернуло на землю. Су поднял взгляд, повёл плечами, открыл, было, рот, чтобы оправдаться.
- Неплохой товар везет этот караван в Суфу. Ты со змеями говорить умеешь? Их ядовитые зубы заговаривать?
Суедама невольно отпустил повод. Слова дошли не сразу, но выражение глаз, смотревших прямо в его лицо…Слуга медленно обернулся. Несколько секунд тишины показались временем перед рождением мира. Лицо Суедама побледнело, именно, как у неживого, о котором не так давно  и упомянул начальник дворцовой стражи. Сначала, беззвучно разинув рот, Су отступил. Затем, споткнувшись, взмахнул руками и, подняв тучу песка, завалился на спину. Звуку не дал прорезаться только тот же песок, описавший полудугу и припорошивший и глаза и рот упавшего. Волна холодного пота прошибла насквозь. Суедама испугался ещё больше, потому что по неосторожности  лишился теперь и зрения. Нет, прозвище его, носимое во дворце, совсем не означало, что он являлся родственникам всем брюхоползущим, или умел с ними обращаться. « Змея» он носил по праву, потому что мог так же тонко и искусно вползти в доверие и узнать многое, что содержалось в тайне. А так же потому, что сам был скользкий и чудом выпутывался из разных ситуаций. Но дружбу с этими представителями животного мира он не водил. Зажмурившись и отплёвываясь, единственно верное, что Су сделал, так это замер.
- Не двигайтесь, учитель! Она, возможно, сейчас уползёт…- зашипел он не хуже той змеи, скрепя песком на зубах и, пытаясь проморгаться, моля Ахура Мазда о том, чтобы и на этот раз всё обошлось.
Глаза резало, и они наполнились спасительными слезами, пальцы, увядшие от падения в песок мало могли помочь, и поэтому, сквозь резь и слёзы, слуга почти ничего не видел. Лишь размытые пятна Лейлы и Джэхэнджира-ага.
- Она сейчас уползёт, - снова прошептал он, так как будто уже начал заговаривать ядовитые зубы.

В отличие от Суедама, начальник дворцовой стражи, как и положено было ему, не испугался. А возможно, что и испугался. Только в силу своей привычки не понял, да и не показал этого. Он заговорил холодно, медленно, словно  отчитывался перед самим царём. Су невольно стал вслушиваться в тихие спокойные слова Джэхэнджира-ага и в то, что творилось вокруг, потому что открыть глаза не представлялось возможным. Он услышал мерное глухое постукивание копыт, и затем объяснение ровного голоса, что Лейла, оказалась такой же ветреной, как и все женщины мира. Сбежала, бросив своего «ненаглядного». Затем к этим звукам прибавились ещё тихие шаги, и слуга уже было подумал, что и его спутник собрался поступить таким же образом, но спокойный голос вещал рядом, и Су выдохнул. Он постарался расслабиться и лежать, подчиняясь приказу. Потерять спину ему совершенно не хотелось. Странно было то, что он не чувствовал такой уж сильной боли, как думал, должна быть при такой травме. Может я её сломал, и теперь вообще не встану? Он пошевелил только пальцами на руках, чтобы убедиться.
Странное ощущение в темноте, когда обостряются другие чувства. Суедама казалось, что по телу, словно опутывая его, ползёт ткань штанов. Может, я их порвал, и теперь они соскальзывают? Но ощущения были обратными, ткань не сползала, а наоборот прилипала сильнее. Может, кровь? Может, она липнет из-за крови?
-  Я ранен, да? Я на что-то напорол ногу, да? И со спиной совсем плохо, я не чувствую боли.- Суедама спросил в ту сторону, откуда раздавались шаги.
К тому времени начальник дворцовой стражи уже замолчал.
- Я не хотел. Не бросайте меня здесь, пожалуйста, - Су понял, что сказал, только когда болтнул, и тут же попытался всмотреться в окружение. – Я не то хотел сказать. Я смогу идти, мне надо только чуть-чуть помочь. Я даже пешком, за вашим конём, я за ремень буду держаться. Я так уже бегал давно…
Команду не шевелиться слуга исправно исполнял, но на счёт молчать, приказа не было.
Видимо, реагируя на голос, гадина ползущая, решила ответить. Ясное и чёткое шипение обдало парня, словно бочка холодной воды. Су распахнул глаза,  мгновенно соображая, что змеюка-то хотя и уползла с дороги, но не слишком далеко,  а вернее пригрелась, где-то в районе его тела. Как не странно у него хватило мозгов не дёрнуться и не заорать. Трясущимися от страха губами он зашептал:
- Она…на…она….на мне…да, Ахура Мазда?…