>>> Улицы

Базар во все времена славился не только как место торговли и развлечения, но и как место, где можно было раздобыть практически любую информацию или получить наводку. В раннее утро он уже был полон народу. Словно тот его и не покидал вовсе. Круглосуточная жизнь. Застыв у самого входа, Арран осмотрелся. Парнишка, остановившийся напротив, осмотрел его. Глаза маленького мошенника почти плотоядно впились в ассасина. Он уже просек, что важный господин возвращался с праздника в честь женитьбы царя, и наверняка рассеян. Но господин рассеян не был, мысленно вопрошая у Шайтана, оставят его сегодня в покое люди или нет? А то прямо как сговорились. К счастью мальчика, тот обратил внимание, с каким остервенением аль-Тахир сжал в руке дурацкий венок, и, сглотнув, отступил.
Решив не искать низкосортных приключений на ближайшее время, Арран двинулся вглубь базара, держась его менее шумной стороны и радуясь, что на нем сегодня не надето ничего свободного, за что могли бы ухватиться назойливые торговцы.
Искомая лавка обнаружилась спустя несколько минут путешествия через торговые ряды. Двери в нее были закрыты, но это молодого человека не остановило. Забыв постучаться, он толкнул створку и оказался внутри. Казалось, даже стены здесь пропитались запахом красок. И среди картин, мольбертов, холстов и палитр хозяина всего этого художественного атрибута не значилось.

Противный скрип дверей в столь ранний час разбудил дремлющего в подсобке господина Бабака. Сон с участием прекрасной гурии улетучивался с каждым шагом непрошеного гостя лавки, и Бабак, чувствуя, что потенциальный покупатель не покинет лавку с пустыми руками, откинул легкое покрывало и недовольно надел тапки, после чего вразвалочку вышел к покупателю.
- Чем могу быть полезен? – громко произнес мужчина, облокотившись на прилавок, в ожидании посетителя, который затерялся среди множества стеллажей.

Пройдя на голос, Арран возник перед господином Бабаком, усмехнулся на его сонный вид и облокотился на прилавок со своей стороны.
- Доброе утро, - прозвучало ехидно, ибо приход ассасина лишь в редких исключениях был добрым. Озвучивать, за чем именно пришел аль-Тахир не было нужды. Бывший художник уже привык к его еженедельным визитам, цель которых никогда не менялась.

При виде покупателя лицо Бабака перекосилось. Сон улетучился, появилось недовольство и подозрительность. Раз в неделю к нему наведывался аль-Тахир и повторяться эти визиты могли бесконечное количество раз. Лишь от усердия и стараний самого Бабака зависело, как долго они будут сотрудничать бок о бок.

- Что-то ты зачастил ко мне, Арран. Я думал ты придешь в конце недели, как договаривались. – Торговец не сдвинулся с места, наоборот, придвинулся ближе, натянул улыбочку и захлопал ресницами, словно юная дева. – Я нашел лишь двух кандидатов. Остается все меньше юношей, знающих азери и подходящих под твои критерии.

Довольный произведенным эффектом, молодой человек сгрузил на прилавок свои трофеи с недавнего пира.
- Соскучился, - хмуро пошутил он и достал увесистый мешочек с монетами. – Планы поменялись. В конце недели мне не удастся заглянуть в твою прелестную обитель. Поэтому оплата вперед, - оплата плюхнулась на стол перед Бабаком. – Рукопись назад. И список тоже мне.
Еще двоих проверить не сложно, и придется выбирать из всех предложенных ранее кандидатур, потому что даже невооруженным взглядом по Аррану было видно, что ему уже изрядно поднадоела эта тягомотина.

Алчный торговец, любитель золота и легкой наживы не без удовольствия сгреб шаловливыми ручонками увесистый мешочек, предварительно проверив наполнение. В мгновение ока перед аль-Тахиром появилась ветхая книга и клочок с именами потенциальных исполнителей.
- С каждым разом мне сложнее находить переводчиков. Может в этот раз…
Дверь вновь скрипнула и в лавку вошел новый посетитель, прервав господина Бабака на полуслове.

При скрипе двери Арран только и успел, что заныкать листок с именами. Древняя книга откровением осталась лежать на прилавке, ассасину и в голову не пришло, что ее могут взять без разрешения. Казалось, одного его вида хватает, чтобы не только не трогать чужие вещи, но и близко к нему не подходить. Поэтому молодой человек совершенно безучастно поизображал предмет интерьера при встрече давних знакомых, ни словом не обмолвившись в приветствии. 
Взгляд блуждал по стеллажам, периодически цеплялся за вновь прибывшего и скользил дальше, более подходя тому, кто задумался о чем-то своем, нежели прислушивающемуся к чужому разговору.

Охра, значит. Рисует. Художник. Аль-Тахир посмотрел на книгу перед собой. Внешне спокойный, внутренне он уже успел напрячься. Таким трудом добытая реликвия практически из-под носа у Владыки внушала ассасину трепет и заставляла беспокоиться о ее сохранности даже в те минуты, когда, по сути, ей ничего не могло угрожать. Художники аккуратны, утешал себя Арран, переплетая пальцы и еще больше нависая над прилавком, словно так мог оградить рукопись от чужого вмешательства. Как чуял. Но… Художники аккуратны, чужое не трогают и свое не отдают. На этой оптимистичной ноте на плечо аль-Тахира опустилась рука Бабака и свойски похлопала. Арран повернул голову резче, чем хотел, но торговец уже отошел на должное расстояние и вскоре вовсе скрылся из вида. Жест, по-видимому, означал, что здесь все свои. Хотя мгновением позже молодой человек придумал ему иную трактовку. От подошедшего к прилавку юноши возрастом он отличался едва ли. Но чуть не вырвавшийся вслед Бабаку комментарий на эту тему пришлось проглотить.

Зато чуть язык не проглотил от возмущения, когда знакомец некстати запропавшего в лавке торговца вдруг подтянул к себе книгу, заинтересовавшись ею. Хрупкие листы, на которые ассасин дышать боялся, с воображаемым хрустом перелестнулись, аль-Тахир почти видел, как они рассыпаются под пальцами художника. На кои резко захотелось опустить кулак, дабы переломить каждый. Вот их хруст Арран бы послушал с удовольствием. И видимо, он так увлекся этой мыслью, что не сразу заметил, как книгу ему вернули, и перевел взгляд с рук юноши на его лицо. Открытый взгляд и улыбка ассасина не вдохновили, но то, что художник ничего не понял, обнадежило.

- Читали? – скептично поинтересовался аль-Тахир просто чтобы не молчать. – Мне особенно нравится в 35 главе, - он вспомнил почти стершиеся рисунки, которые представляли живейший интерес - мало ли, что в них изобразил один из первых послушников ордена – и уже в сторону тихо пробормотал самому себе: - Там все та-ак не понятно.

Даже головой покачал от досадных воспоминаний. И только потом сообразил, что в сказках, наверное, вовсе нет 35 главы. Но следующая поразившая догадка молниеносно вытеснила предыдущую: художник прочел название.

- Вы знаете этот язык? – Арран весь подобрался, вперившись голубыми глазами в нечаянного собеседника и дожидаясь ответа.

Не дружеские, но, судя по всему, покровительственные отношения – вот что связывало господина Бабака и молодого художника. Это оформилось в голове как раз в тот момент, когда прозвучало заветное «немного» и некстати вернулся торговец. Аль-Тахир задал бы еще пару вопросов, но не успел. Вклиниваться в разговор не стал, только окинул Сабри взглядом с ног до головы, безнаказанно пользуясь тем, что он отвлекся, рассматривая уже в несколько ином ключе: как возможного кандидата в список имен.
- Давно знакомы? – Арран мгновенно повернулся к Бабаку, стоило художнику притворить за собой дверь, и кивнул в сторону только что ушедшего.
Торговец удивился неожиданному вопросу, затем нахмурился и неохотно поделился:
- Достаточно. Почему ты спрашиваешь? – он вновь обогнул прилавок и облокотился на него.
Книга лежала здесь же, ассасин не торопился ее забирать. Из чего господин Бабак сделал вывод, что тому еще что-то нужно. Вот так и имей дело с людьми такого рода профессий, никогда вовремя не отвяжутся, и выпроводить их тоже весьма проблематично.
- Меня ты никогда не встречаешь подобным образом, - к ужасу торговца, аль-Тахир улыбнулся. Шутливая, казалось бы, фраза срочно приобрела другой смысл  – молодой человек откровенно ждал пояснений.
- Сабри был моим учеником. После того, как его обучение закончилось, наши пути разошлись. Но мы поддерживаем связь.
- Прекрасно, - голос ассасина смягчился, но взгляд оставался предельно серьезным. – И на какой области художественного мастерства он сосредоточил свое внимание?
Вряд ли это был праздный интерес, но и логику разговора было угадать сложно. И вряд ли аль-Тахиру мог понадобиться художник как таковой. В самом деле, не портрет же он собрался заказывать? Хотя черт знает, как сильно солнце могло припечь ему голову. Несмотря на раннее утро.
Коротко вздохнув, торговец чуть расслабился и завел хвалебную песню в надежде, что Арран потеряет терпение раньше него.
- Фрески, миниатюры. Портрет. Под его кистью все выходит славно, еще с самых первых уроков он показал себя очень талантливым и способным учеником. Внимателен к деталям, зорок на глаз, твердая рука и обстоятельный подход к делу. Он заметно выделялся на фоне остальных, - Бабак невольно улыбнулся пришедшим воспоминаниям. – Спокойный, собранный, блестящий мастер кисти. Ему всегда можно было доверить самую сложную работу, и он всегда с ней справлялся.
Торговец на загляденье разливался соловьем, дожидаясь «когда же уже», и оно не заставило себя ждать. Удовлетворенный, аль-Тахир забрал книгу и свои странные трофеи с прилавка, попрощался и обещал как-нибудь еще зайти. Господин Бабак, конечно же, надеялся, что он больше не явится. И вздохнул с облегчением, когда молодой человек направился к двери.
- Кстати, - Арран обернулся у порога. – Почему ты не внес его имя в список?
- Зачем? – Бабак недоуменно воззрился на клиента.
- Да так… - ассасин махнул рукой и спешно выставился за дверь. Если художник никуда не спешил, значит, далеко еще не ушел. И вправду, аль-Тахир смог нагнать его почти у выхода с базара.
- Сабри. Стойте, – окликнул юношу, поравнявшись с ним, и сразу перешел к делу. – Господин Бабак порекомендовал мне вас как отменного специалиста. У меня есть к вам предложение.

Обернувшийся художник не являл собой то хорошее расположение духа, которое наблюдалось у него еще минут десять назад. Очевидно, общий настрой что-то подпортило. И Арран лелеял мысль, что был к этому причастен.
Солнце уже палило вовсю, но ассасин, занятый более важным вопросом, нежели спасение от дневного светила, не обращал на него ни малейшего внимания. Понимал только, что лучше не затягивать с разговором, вдруг у Сабри тонкая натура, реагирующая на каждый раздражитель. И главным раздражителем сейчас был именно аль-Тахир, что ясно освидетельствовало лицо художника. Однако это не поубавило решительности, с которой Арран собирался продолжить свою речь и продолжил бы, если б не был ввергнут словами юноши в легкое замешательство. Молчание длилось считанные секунды, после чего ассасин расхохотался. Так самозабвенно, что проходящий мимо народ заоборачивался.
Перед внутренним взором мелькали самые разные картины: от последователя ордена, спешащего с задания, дабы накормить свою маленькую собачку, до Сабри, перед которым эта собачка сидела и рычала на кисть в его руках. Интересно, такое могло быть?

- Это вы научены горьким опытом от прежних заказчиков? – молодой человек широко улыбнулся, весело глядя на художника. – Расслабьтесь. Если бы мне был нужен портрет, я бы выбрал кого поинтереснее. Вот здесь, - Арран посерьезнел, понизил голос и постучал пальцем по черной обложке книги, - вековая история Персии, написанная не историками и учеными, а человеком, принимавшим непосредственное участие в кровавых событиях того времени. Мне нужен кто-то, знающий азери, кто-то, кому я мог бы доверить перевод, - подбирая более-менее общие фразы, аль-Тахир старался не привлекать лишних ушей к этому разговору. Базар – не самое удачное место для совершения сделок, но другого не было.

- Кто-то вроде вас, кто не оставит работу на полпути, несмотря на то, что может найти в ней, - сам себя заинтриговал, даже жара не спасла от легкого озноба, на мгновение охватившего тело. Не страх перед неизвестным. Предвкушение. – За восстановление рисунков отдельная плата, - прозвучало уже по-деловому.

--->> Дом Ксении.

Подходя к базару, Ксения передвинула кошель так, чтобы чувствовать малейшее движение его в сторону. Местные воришки отличались ловкостью, хотя светлая скола сарматки давала некоторую безопасность - пара переломанных пальцев тех, кому не повезло, говорила громче и внушительнее любой охраны. Но и дразнить гусей Ксения не собиралась. И суконная ткань неприятно царапала ладонь, вызывая непреодолимое желание почесаться.
- Кому воды? Холодной воды?
Сарматка пробиралась сквозь припозднившихся зевак и служанок, закупавшихся к ужину. Через одного ей приходилось останавливаться и здороваться, выслушивать длинные повествования о том, что помогло, что не помогло, кто кому и когда её посоветовал, отвечать на расспросы о своём здоровье, о здоровье почтенной Назире-ханым, рассказывать, когда она видела её в последний раз.
- Ксения-ханым! - визгливый громкий голос, противный как скрип мокрого пальца по стеклу, заставил сарматку поморщиться. Однако, она терпеливо дождалась обладательницу этого сомнительного вокального дара, очаровательно улыбнулась и пожелала женщине долгих дней - Мусаффат была очень выгодной покупательницей, свято верившей в то, что сарматка - единственный грамотный лекарь в Суфе. - Ох, Ксения-ханым, ох... Насилу вас догнала... Ох...
- Да вы отдышитесь, Мусаффат-ханым, куда торопиться?
- Ох, да... - Тучная персиянка шумно, с оттяжкой в хрип, дышала тяжело, словно неслась впереди табуна текинцев. И они её не догнали. - Ох... Ой! Это правда, что мне Назире-ханым сказала сегодня?
- Что? - прикинулась удивлённой Ксения, злорадно отметив про себя удачный выбор повитухи: теперь историю с нападение джинна под забором благочестивой вдовушки-недотроги к вечеру будут обмусоливать даже во дворце.
- Что... - Мусаффат огляделась по сторонам, пришла к выводу, что пяток людей, находившихся в зоне слышимости - почти никого, и понизила слегка голос: - Что ваш джинн ночью спугнул мужчину, который к Нериман-ханым через забор лез, а эта бесстыжая на всю улицу утром кричала, что вы это специально сделали, чтобы у неё любовника отбить?
- Это правда... К стыду моему, я ничем не могу опровергнуть ваши слова, ханым, как и слова моей почтенной наставницы, да продлятся её дни на земле по милости Ормузда! - виновато потупилась сарматка. - Я-то, дурочка, случайно заметила, что лезет к ней кто-то, да в темноте решила, что вор лезет. Ну, джинна и кинула в арык, чтоб он вора-то схватил... А он удрал... Как я теперь ловить его буду? Хорошо ещё, если в пески ушёл...

Ткань двинулась, но Ксения убрала руку - каждый добывает свой кусок хлеба как может, почему бы не дать воришке шанс? Поохав с перепуганной Мусаффат-ханым и отряхнув сколу, Ксения наскоро распрощалась и быстрым шагом двинулась следом за синеглазой воровкой. Янтарные глаза медленно занимались хищным волчьим блеском, плавная походка сменилась скользящим кошачьим шагом - степная рысь встала на след и теперь шла за ним, не догоняя и не отставая, просто не упуская из вида. Людей на базаре становилось всё меньше, чалма Синеглазки мелькала заметнее, сарматка без труда различала её - намётанный глаз амазонки привык замечать крохотную голову суслика, выглядывающего из норы, в разнотравье, что уж про человека говорить... Ксения скрадывала "добычу", то прибавляя шаг, то чуть отставая, но держась примерно на одном и том же расстоянии. Не спеша на ходу потянула пояс, и шёлковый плетёный шнур послушно стёк с талии в руки...
И когда между рядами уже не за кем было укрыться, сарматка рванула вперёд с лёгкостью пущенной из лука стрелы, стремительно сокращая расстояние между собой и воровкой. Привычно экономя силы - девчонка была помоложе на вид, да и проворна весьма - Ксения бежала размеренно, длинные жилистые ноги подминали под себя проулок, прохожие и торговцы шарахались в стороны. Сарматка считала шаги... Осталось десять... Восемь...
Не снижая темпа, она затянула скользящий узел на кошеле воровки, собрала шнур в кольца. Веса кошеля было достаточно, чтобы достать беглянку-синеглазку...
Шесть... Пять...

Отредактировано Ксения (2011-03-30 00:39:54)

В ответ Ксения, не проронив ни слова, раскрутила кошель и метнула его вверх, метя в торчавшую из стены балку. Прыгать по стенам так же, как Синеглазка-Дарине, ей мешала длинная скола, а задрать её кверху мешали приличия - бегать с голыми хоть бы и по колено ногами по Суфе среди бела дня - значит испытывать судьбу.
Из окна донёсся чей-то истошный визг, когда белая мантия подобно огромной птице пронеслась мимо него - сарматка с проворством белки вскарабкалась по шнуру вверх к балке, оттуда - на стену между домами и движением кисти заставила шнур вернуться вместе с кошелём.
- Как говорят русы, не хвались едучи на рать... - хмыкнула она. Воровка была проворна, но вот к длительной погоне явно непривычна. А сарматка вознамерилась погоняться за ней - когда ещё такое развлечение выпадет. И намеренно копалась, карабкаясь на крышу. Что она, собственно, теряла, упустив девушку? Несколько монет да старый кошель? А сколько удовольствия от пробежки... Да и приятно было сознавать, что тренированное годами тело по-прежнему помнило что, когда и как следует делать, зачастую реагируя на манёвр "добычи" раньше, чем Ксения успевала этот манёвр понять. - Бессовестная... Заставлять старую больную женщину бегать по всему городу... Да ещё и по крышам лазить, в моём-то возрасте...
Преувеличенно кряхтя, сарматка подтянулась, уцепившись за край стены, и закинула себя на крышу тем же манером, каким в юности вскакивала в седло. Снизу доносились голоса, где-то на улочках, но ещё достаточно далеко, глухой металлический лязг возвестил, что доблестная суфийская стража бдит и уже бежит наводить порядок и ловить нарушителей спокойствия законопослушных жителей столицы.

Отредактировано Ксения (2011-03-30 01:13:02)

Ксения рассмеялась, с удовольствием наблюдая за тем, как ловко уходит от неё Дарине. Прыти у девчонки было хоть отбавляй.
- Хорошо бежит... Шустро... - пробормотала она, всё ж таки решившись и подобрав полы сколы до колен. Убедившись, что подвязанная таким манером одежда не стреножит её во время прыжка, сарматка глубоко вздохнула, выдохнула и, разбежавшись, перемахнула на следующую крышу с приличным запасом. - Крыса бежит туда, откуда пришла... И ты, видать, бежишь туда, где тебе проще спрятаться... Надеюсь, ты не возражаешь против гостей?
Через пару крыш ей пришлось менять тактику: улочки гудели будто потревоженный улей, то и дело раздавались крики, обращая внимание на мелькавшую в просвете между крышами женщину. Ксения остановилась ровно на несколько секунд, чтобы опустить сколу и сменить тактику. Да и перепрыгнуть с крыши на крышу становилось всё труднее. Разбег... Сгруппировавшись, она кувыркалась в воздухе, увеличивая покрытое прыжком расстояние и сохраняя славу приличной женщины - прижатая согнутыми ногами и руками скола не имела шансом продемонстрировать обнажённые коленки своей хозяйки. И приземлялась Ксения как кошка на ноги, тут же срываясь в бег до следующего "провала".
Внезапно движения беглянки стали увереннее, скорость - выше. Она явно приближалась к цели своего полуденного марафона, более того - уже видела эту цель. Так конь в конце пути вдруг обретает силы, почуяв свою конюшню и увидев знакомые ворота. Сарматка приземлилась на крышу и не разгибаясь змеёй скользнула к бортику, исчезая из виду и полагаясь уже больше на свой слух.

--->> Заброшенный дом.

Аррана преследовала мысль, что он до сих пор находится во дворце, где вынужден разыгрывать представление, а не быть собой. Об этом красноречиво свидетельствовало выражение лица художника, который наверняка думал, что у стоящего перед ним человека как минимум поехала крыша. Однако не отпирался. А аль-Тахир запасся еще терпением, как он рассчитал, на ближайшие десять минут. Сделки обычно решаются быстро, а подробности уже обсуждаются после.
Художник тем временем не выпускал книгу из вида и даже допустил возможность договориться.

- Вы всегда так доверяете первому впечатлению? – улыбнулся Арран на явную иронию. В иное время вместо милой улыбки он бы уже мило оскалился и дал по зубам для безоговорочного содействия в своем замысле, но личные вопросы и преследование личных же выгод делали его на удивление сговорчивым типом.

Правда, после подобных ситуаций очень хотелось пойти убить кого-нибудь. Для поднятия душевного тонуса. Потому что в противном случае проявленная доброта ввергала ассасина в такое уныние, что хоть вешайся. По меркам молодого человека, за эти нескончаемые сутки активное использование доброты исчерпало свои ресурсы на всю ближайшую неделю. И это на шесть часов больше, чем в предыдущий раз. Надо памятник ставить за выдержку. Прижизненный.

- Длительность перевода – это уже дело десятое, - аль-Тахир сунул книгу подмышку и сложил руки на груди в излюбленном жесте. – Поверьте, если бы я хотел найти другого мастера, я бы это уже сделал, - не терпящим возражения тоном заверил он.

Как бы мужественно Сабри не старался скрыть свои страдания от жары, выходило это у него из рук вон плохо. Ухмылка сама появилась на губах Аррана и тут же исчезла. Было интересно, долго ли еще художник будет обременять себя неудобствами или, наконец, решится ответить что-либо однозначное. Потому что ассасину на солнце было ровным счетом наплевать. Он и не такое выносил, и быть зависимым от погодных условий считал ниже своего достоинства. Да и неприемлемо такое для человека его рода деятельности.

- Так мы договорились? – мягко поторопил он собеседника. – Если ваш ответ положительный, мы можем обсудить подробности в более, - молодой человек обвел базар быстрым взглядом и вернул внимание Сабри, - спокойном месте.