Краем глаза Суедама уловил новое движение в зале и тут же чуть повернул голову. Мой принц… Он обрадовался, хоть и заставил себя отвести мимолётный взгляд. Присутствие господина в этот раз носило двоякое чувство. Был лиуверен Су, что  принц не даст его в обиду? Да, он хотел верить, но и в то же время…  Соблазни её…
Шестым чувством, а скорее острым обонянием, он почувствовал, что господин его приблизился и встал за спиной.  Пора? Уже? Но я …меня…выбрали…. Кольнуло  где-то в боку, и под ложечкой предательски засосало. Он медленно выдохнул.
- Что это?
Суедама не понимал, что, но понял, что сделал что-то не так. Что-то не так, что, мой господин? От дыхания принца, коснувшегося волос слуги, сердце Су сбилось. Он уже собрался повернуться, как господин озвучил  ответ.
- Ладно. Не страшно, пусть все подумают, что у тебя возникли новые фантазии.  Или у меня. Но ты же не надумал совращать царевну при людях? Суедама… Ты будешь принцем лишь для нее. Не для публики.
Суедама едва кивнул головой.  Он не собирался соблазнять молодую жену владыки при всех, и отлично помнил слова своего господина, что тот выберет сам время и место, где Су предстоит эта задача, что постарается оставить их наедине.
Страх колкими мурашками обдавал спину. И Суедама ждал, когда принц скажет « следуй за мной» или что-то в этом роде. Но господин промолчал и отошёл.
Не время? Скорее бы уже! То, что казалось ему утром желанным развлечением, оказалось настоящей мукой. Секунды капали медленно, задевая нервы, ожидание сводило с ума, не давало думать  ни о чём другом. Отпускало на несколько минут, отвлечённое тем или иным исключительным действом и снова вгрызалось, заставляя ощущать холод на пояснице. Суедама улыбнулся, сам не зная кому, скорее всего себе, чтобы ободрить. Верь «своему» принцу, только верь.

К счастью скромную особу Зухейра больше никто не замечал. Постепенно пульс успокоился, и юноша продолжил свое дело. Слова ученого слуга передал принцу, но из-за задания не смог передать ответа. Но он не сомневался, что без него эти двое смогут поговорить. Юноша остановился на миг, чтобы насладиться танцем Шерин. Девушка действительно чувствовала музыку. Зухейр улыбнулся, случайно поймав ее взгляд, и продолжил ухаживать за гостями, наполняя их бокалы вином. И приличия ради, он даже налил Суедаме, хоть все еще не понимал к чему он разрядился как попугай. Но видимо на то были причины. Ведь принц Парвиз, его хозяин обменялся парой слов со своим слугой. Зухейр слегка прищурился и шепнул незаметно своему другу, чтобы тот слушал внимательнее и выяснил, к чему был весь этот театр. Он знал, что тот будет действовать осторожно, ведь он до того как попасть во дворец был мелким воришкой, а те знали как оставаться незамеченными. У каждого слуги или придворного была своя история того, как они попали во дворец. Порой юноша даже спрашивал себя, все ли было так просто. Его-то отдал сюда отец ради лучшего будущего. То есть по идее Зухейр оставался свободным. Но некоторые… Хотя каких только чудес не бывает!
Короткий взгляд на Суедаму.
"Вот кому нужно чудо, так это ему. Да он же сейчас в обморок упадет рядом с Камалом."
Ему было действительно жаль слугу. Потому он сделал второй круг по залу с уже новым кувшином и остановился у «несчастного». Он выглядел, как представитель знати. Но мотивов его Зухейр не знал. Потому сделал вид, что не признал спрерва слугу принца.
- Чего-нибудь желаете, господин?
А взгляд его спрашивал: "Тебя отсюда увести?" У Зухейра не было ничего «против» Суедамы. Так почему бы не оказать ему услугу? И ведь быть может ему бы рано или поздно помог и Су. И лишь минутами позже ведущий снова увел младшего принца. Он всегда был баловнем дворца. Потому не было ничего удивительного в том, что Камал пользовался спросом. Его же старшие братья мирно расхаживали по залу и хоть и к ним проявляли интерес, но никто не клал на их плечи бремя развлечения публики. Может, боялись?
Когда «опасность» прошла, Зухейр подошел к рыжей рабыне и мягко коснулся ее плеча.
- Как ты?
Он ободряюще улыбнулся, надеясь, что подарит ей чувство надежности. Все-таки для новенькой такой пышный праздник мог показаться просто адом или наоборот раем. А ведь он не был ни тем, ни другим.

Отредактировано Зухейр аль Хасан (2011-01-07 16:11:49)

Камал не был уверен, что выполнил задание верно, ему самому сравнения показались слишком натянутыми... И хотя он много хорошего мог сказать о братьях, это не было бы связано с золотом или сравнение с этим драгоценным материалом. Мальчик, которому с самого рождения не отказывали ни в дорогих игрушках, ни в слугах, ни в увлечениях, просто не мог понять того жадного стремления других в обладании богатства и как много на самом деле значит в мире сила золота.
Было ужасно неловко стоять под взглядами, быть в центре внимания стольких людей и говорить о личном - ведь, если при словах рабыни кто-то шушукался, то когда говорит принц Персии о наследном принце Персии, то стоит на время замолчать. Камал надеялся, что его голос не дрожал от волнения, но объятие фарида заметно ему помогло и придало сил.
- Ноуше? Рабыне? - он пожал плечами, намекая на мелочность этого вопроса. - Я не помню такого.
За всем этим он совершенно забыл, что так и не передал ответ Джиуджи. Лишь когда Кассандер объявил танцовщицу и ее номер, юный принц смекнул, что стоять посреди зала не так уж и забавно. Камал легонько прикоснулся к руке брата, спрашивая взглядом о перемещении, но прежде, чем они смогли уйти (а позже Фарид и так направился к знакомому), началась музыка и танцовщица продемонстрировала свои умения в искусстве движений и ритма.
Камал залюбовался ею. Танец был изящен, замысловат и полон смысла. Тонкие движения рук, нежные волны груди и выражения лица составляли его богатство. Было просто невозможно оторвать от нее взгляд, и, как отметил юноша, не один он на время замер и прекратил разговор.
Танцовщица отвела его и еще одного молодого человека в сторону. Камал с ужасом подумал, что это еще одно задание, но... нет, быть не может, в зале столько людей, какой смысл и интерес выбирать его еще раз? Юный принц с любопытством посмотрел на лицо парня, который ему показался знакомым. Нет, не показалось, он точно его видел, только вот Камал не помнил где и при каких обстоятельствах. Принц скользнул взглядом по тонкому носу, припухлым губам... но когда их взгляды пересеклись, быстро отвел глаза. Было определенно невежливо так пялиться на другого, да и истолковать подобный интерес можно по разному. Камалу не хотелось бы никого оскорблять подобным образом.
Юный принц встретил так много новых людей - знать из различных стран, послы, их слуги, и еще слуги для праздника, да и охрана, простой народ... Камалу было ужасно неловко, когда все эти люди обращались к нему, как к старому знакомому, и привычка принца обращаться ко всем на "ты" дело отнюдь не улучшало. Хотя, можно посмотреть на это и с другой стороны - он налаживал связи с общественностью. Камал улыбнулся этой мысли. Только не хватало мудрого наставника, который бы сообщал ему, с кем именно из общественности принц налаживает связь.
Камал не заметил, как подошел Парвиз. Лишь позже, когда тот уже стоял рядом с выбранным танцовщицей незнакомцем, разговаривая с ним. Юный принц не слышал, о чем говорил брат, но тот через мгновение повернулся к нему.
- Ты сегодня желанен, брат.
Камал вспыхнул и хотел было обиженно надуть губы, но вспомнил о выбранном сегодня образе. И хотя это было комплиментом, что-то в этих словах казалось неправильным...
Снова заговорил Кассандер, озвучивая новые правила новой игры. К ужасу Камала, он все-таки оказался ее участником, только в этот раз это было... уж слишком интимно! Смысл состоял в том, кто дольше всех продержится. От юного принца требовалось либо заставить его проглотить эту самую вишню, либо забрать. Хм... Может, не забирать ягоду, а наоборот, запихнуть языком? Кто тогда "проиграет" - Камал, который не получил вишенку, или же юноша, что не смог удержать ее губами?
Он рассердился на танцовщицу, что выбрала его, на ведущего, что без зазрения стыда и совести воспользовался этим, и, конечно, на юношу, что стал его невольным партнером на ближайшие несколько минут. Почему последний попал под мысленную раздачу его мало волновало, что тот тоже не выбирал своего участия.
"Ну что же, посмотрим, как много у него выдержки, когда его собирается поцеловать маленький принц Персии на глазах у самого царя и еще невероятно обширной публики", - мрачно подумал Камал и повернулся к своему со-игроку, улыбаясь.
- Ты же не рассердишься, если я... прикоснусь к тебе?.. - юный принц слегка потупил взгляд, проведя подушечкой безымянного пальца по нижней губе.

Камал держал подбородок прямо, сжимая зубы. Волна самоуверенности и себялюбия обволокла его, и он не был уверен, что это были его собственные чувства, что еще больше разозлило. В глубине души он надеялся, что этот молодой человек ну чуть ли не выплюнет эту вишенку, но, похоже, без боя он сдаваться не хотел.
Товарищ по несчастью считал, что принцу просто нельзя  прикасаться к нему, и это несколько озадачило его. Камал невольно задумался, рассматривая парня из-под ресниц. Со стороны это будет выглядеть, как поцелуй, да еще и с мужчиной - не слишком поощрительный акт, не так ли? И хотя сам Камал не видел в этом ничего предрассудительного - это всего лишь игра! - он несколько поубавил пыл и проглотил недовольство действиями молодого человека. Тот посмел к нему так недостойно прикоснуться, бесстыдно вертит ягоду меж губ, словно шлюха в порту (Камал никогда не видел их лично, но вполне мог вообразить по рассказам военных, что он слышал), а после говорит, что весь срам падет на него, принца Персии!
Камал растянул губы в улыбке и повернулся к Кассандеру.
- Дары природы созданы не для того, чтобы на них созерцать, мой милый друг, не так ли? - он взмахнул рукой, указывая на столы. - И весь этот пир, все яства предложены гостям, дабы те вкусили их вкус, и теперь мне предстоит тоже самое. Эта вишня - первое мое лакомство на сегодня, - он сделал шаг к парню. Камал чуть приподнялся чуток на носочках, положив ему руки на плеча, чтобы не потерять равновесия. Он скользнул зубами по губам молодого человека, приближаясь к ягоде, пока не вонзил ее в мякоть вишни, отгрызая половину.
Он вновь повернулся к Кассандеру, демонстрируя часть ягоды на языке, прежде чем проглотить ее.
- Но разве честно оставлять всю сладость себе? Моей душе угодно делиться...
Камал улыбнулся, как улыбался всегда, выдумав хитрую шалость. Условия задачи он не нарушил - ему требовалось достать ягоду, но не говорилось, что такой же целой.

Выбранные Шерин юноши, по-видимому, вникали в смысл сказанного. Среди гостей возникло оживление. Пронырливый молодой слуга, что разделался недавно с собственным заданием и быстро ретировался с места, снова замелькал по залу. Кассандер прицокнул языком и провел взглядом далее. Лица, лица, лица, невероятные прически, сложные наряды, прорези для глаз в его маске не скрадывали картинки. Вернулся к исполнителям своего «непристойного» желания и подумал о том, что ждет гостей впереди. Улыбнулся себе. Это всего лишь ночь во дворце, гости которого хотят хлеба и зрелищ, завтра все забудется, вИна еще на столах.
Кассандер поправил венок на голове. Юноши были довольно забавны, их растерянность выглядела натуральной.
- Недаром царский отпрыск слывет романтиком.
Артист засмотрелся на представление. Юноша с высокой прической довольно ловко управлялся с ягодой, продержав ее некоторое количество времени, но вот молодому принцу это, наконец, надоело. Будущий лев, которого не стоит дразнить. Кассандер выслушал принца.
- Люблю созерцать рассвет, воистину чудесный дар – зрение, - с хитрым видом произнес мужчина. - Но вы правы, как и всегда, юный принц, разве можно отказаться от лакомства? Вы также невероятно щедры, не мог не заметить, и это, в свою очередь, делает честь вашему роду. И без того великому. Но желание вы исполнили лишь наполовину. Надеюсь, ваша часть плода была особенно сладкой.
Он обернулся ко второму молодому человеку.
- Большая честь получить половину трофея от принца. И вы сделали все то, что я попросил.
Кассандер отпустил любезных господ, прикрыл глаза и ненадолго задумался.
- Я прослыву отменным негодяем, если продолжу столь рьяно. Столы ломятся от яств и требуют вашего внимания. Подумаю, чего пожелать еще, а пока… У меня созрел вопрос. Хм, - немного подождав, он продолжил. - У некоего Джиуджи из Суфи, - артист сопроводил свои слова вежливым поклоном в сторону придворного звездочета, - это длинное. У Омида – короткое. Хоть с виду он и могуч. А Великий визирь этим давно не пользуется, - он замолчал, будто устыдившись произнесенной загадки, и, выдержав паузу, поднял взгляд на гостей. - Что это? Кто сможет назвать то, о чем я веду речь?

Так и стоя на одном колене Суедама выслушал ведущего и проследил за следующими перемещениями. Маленький принц игнорировал его дар. Но Су не привык сдаваться. Пока Камал стоял рядом, он не встанет с колена и не отойдёт. Пусть официально откажется, или примет дар. Наконец, маленький принц словно очнулся. Улыбнувшись он протянул руку и подцепил двумя пальцами завязанный черешок. Кивнул, не то благосклонно, не то как-то недовольно. Отошёл. Внимание на несколько минут переключилось на говорящего, снова восхваляющего ломящиеся столы. Суедама был в таком положении, что сейчас ни один кусок не полез бы ему в горло. Да, вина источали приятный аромат, но Су не мог позволить себе ни глотка, тем более на голодный желудок. Он знал, что напиток сразу ударит в его слабое место – голову и отрекошетит в ещё более слабое – пах. А он должен быть абсолютно трезвым. Суедама снова попробовал найти взглядом своего господина, чтобы хоть так получить одобрение. Ведь он понял, что принц не доволен им.
- У меня созрел вопрос. У некоего Джиуджи из Суфи, это длинное. У Омида – короткое. Хоть с виду он и могуч. А Великий визирь этим давно не пользуется. Что это? Кто сможет назвать то, о чем я веду речь?
Возвестил господин в маске, поправляя лавровый венок на голове, и поворачиваясь в сторону звездочёта. Суедама чуть нахмурился. Джиуджи аль Суфи. Звучало красиво, и Су любил обращаться к учёному господин Джиуджи. Омид. Суедама не знал его. Но помнил, что сегодня днём прибыли артисты и взгляды многих устремлялись на высокого мускулистого золотоволосово гиганта. Выражение лица, которого было  настолько благодушным, что контрастировало с его могучим видом. Су слышал, как его называли - Омид. Так же он запомнил и его  род деятельности – дрессировщик. Дамиль аль-Джехроми ибн Садри – визирь. Суедама всё время думал, как хорошо, что этот человек занимает эту должность, потому что выговаривать его длинное имя было очень сложно. Получив же столь великое назначение он избавил слуг да и остальных от этого мучения. Теперь обращение к нему звучало в основном как великий визирь, господин визирь, мудрейший господин визирь.
Суедама заметил, как недавняя танцовщица и чаровница метнулась к ведущему и зашептала тому, что-то рьяно на ухо. Выражение её лица при этом было взволнованным, растерянным и даже испуганным. О чём же ты подумала, прелестница? Су улыбнулся. Не поднимаясь с колена, он громко произнёс, обращаясь к ведущему.
- Господин Джиуджи аль Суфи. Его имя длинное и очень красивое. Омид. Его имя достаточно для того, чтобы все поняли и запомнили его. Оно короткое, но в купе с его видом  так же запоминающееся. Господин Дамиль аль-Джехроми ибн Садри наш многоуважаемый визирь. С некоторых пор окружающие, несомненно, помня его великолепное имя, предпочитают всё-таки обращаться к нему не иначе сем наимудрейший господин визирь. Вы ведёте речь, многоуважаемый господин в маске, об имени.  – Суедама всмотрелся в прорези маски. – Я назвал то, о чём вы говорили?

Отредактировано Суедама (2011-01-12 03:00:03)

- Тогда пусть веселится. Кажется, она даже нашла себе компанию.
Вскоре Фарид от одного брата направился к другому. В этом промежутке времени Камала снова увлекли в новое задание. Наследный принц даже на какое-то время остановился, услышав о том, что должен был сделать его брат. И – о, чудо! – его партнером стал тот самый странный гость. Весь зал задержал дыхание. Еще бы! Одно дело если бы столь интригующее задание выполнял просто кто-то из гостей, но младший принц… Надо было быть действительно сумасшедшим человеком, чтобы такое предложить. Фарид бы с радостью открутил голову ведущему, но Камал кажется, решил не портить никому удовольствия. Тем более, что его партнер по игре ему помогал. Мужчина глубоко вдохнул и пошел дальше к Парвизу, лишь изредка косясь на задание.
- Загляделся? - Фарид окинул взглядом фигуру "незнакомца", - Нет. Просто надеюсь, что старческий склероз еще не посетил меня. Хоть убей - не помню, где я его видел.
Хотя он и не подходил к гостю близко. Потому мог судить только издали. На вопрос брата старший принц тихо рассмеялся и поднял бокал.
- Ну что ты! Сложно забыть от чего тут такое столпотворение! Наконец-то мы узрим ту, которая смогла очаровать нашего отца.
Конечно, в их культуре было нормально брать несколько жен. Но все равно где-то в глубине души Фарид спрашивал себя, как чувствовала себя сегодня их мать. Все-таки каждый мужчина знал, что такое женская ревность. Шайтан явно создал это чувство и зародил в сердце женщин назло всем. Но мать их была мудрой женщиной, а потому можно было предположить, что она спокойно признавала и остальных жен ее мужа.
- Тревожит? - он сморгнул, словно очнувшись от сна, - Немного, наверное. Просто неуютно я себя чувствую с таким наплывом незнакомых лиц. Не обращай внимания.
Принц пожал плечами и повернулся в сторону действа.
- Наш Камал? По-моему он зол. Хотя думаю, он нас скоро немало удивит.
Что и случилось. Не без помощи партнера младшего принца, но все же. Фарид усмехнулся про себя и сделал глоток из кубка. Все-таки Камал был не просто милым личиком. Он имел еще что-то в головке. И если постараться, то из него мог выйти толк в будущем.
А ведущий продолжал развлекаться и развлекать гостей. Его вопросы становились все более щепетильными. Фарид окинул взглядом звездочета, визиря и еще одну незнакомую мужчине фигуру. Но судя по тому, что ведущий знал имя этого «наивного гиганта», он принадлежал к артистам. Сначала наследник подумал о так называемой мужской гордости, но сразу отбросил эту идею. Ну, не настолько же ведущий устал жить! Первое предположение озвучил все тот же странный гость. Принц надеялся, что он прав, хоть и продолжал думать какие ответы еще могли оказаться верными.

- Сможешь поднять этого монстра? – Кассандер увел Шерин в сторону, явно обеспокоенный её возможностями в этом плане.
- Не волнуйся, - успокоила его девушка, положив руку фокуснику на плечо. – Если ты помнишь, я не раз показывала танец с этим красавцем до того, как ты пришел к нам, и ещё множество раз после. Ассасин – не самая легкая змея, но меня он любит, - танцовщица слегка улыбнулась, - и ещё ни разу не укусил и не попытался задушить. Все будет хорошо, я обещаю. Этот удав – замечательный партнер, - Шерин убрала руку с плеча Кассандера и подошла к ассистентам. Ассасин посмотрел на неё холодным неподвижным взглядом, но очень живо переполз на её плечи, обвив девушку своими кольцами раз пять. «Ух, дружище, да ты никак потяжелел. Надо сказать Омиду, чтобы кормил тебе поменьше, а то я скоро смогу только нести тебя, согнувшись в тридцать три погибели», - подумала она, с легкой улыбкой гладя удава, хотя тот очень сильно давил на хрупкие женские плечики. Тот довольно зашипел и чуть-чуть расслабил кольца, приходя в самое хорошее расположение своего змеиного духа. 
В оркестре произошла небольшая заминка, никто не знал, что и на каком инструменте играть. Пришлось Шерин подойти к ним (некоторые музыканты даже отшатнулись от мирно лежащего удава) и объяснить. Один из музыкантов понятливо закивал, остальные расслабились. Девушка вышла на середину зала, сняла с плеч удава и осторожно свернула его несколько раз кольцом вокруг ног, оставив немного места (вернее, когда танцовщица сложила один круг из его хвоста, удав зашипел и сам сложился по «заданной траектории», выражая полную готовность содействовать ей во всем). Она обернулась и кивнула в сторону оркестра.
Один из музыкантов нерешительно прокашлялся, поднес к губам ней, и хрипловатые звуки дудочки сложились во что-то похожее на мелодию индусских заклинателей змей, позже к ним подключилось тихое постукивание томбаков. «Ассасин, не подведи меня», - подумала Шерин, начиная осторожно переступать ногами на небольшом пяточке, оставленном змеиными кольцами. Руки девушка то поднимала, то опускала, выполняя изящные волны и вращая ими в кистях, и немного поводила телом. Змей заинтересовался манипуляциями где-то там наверху, и начал осторожно обвивать тело танцовщицы: сначала левая ножка, потом ягодицы, талия, правая рука, и вот плоская змеиная голова покоится на ладошке Шерин, а тело продолжает обвивать её от левого бедра до кисти правой руки. Когда девушка почувствовала, что удав уже держится за её тело, и точно не упадет, она стала двигаться чуть быстрее, а движения стали более широкими по амплитуде, но не менее плавными. Танцовщица медленно поворачивалась вокруг себя, соблазнительно извиваясь всем телом, подобно змее; левая рука была над головой, то разгибаясь, то сгибаясь в локте, и тогда Шерин подхватывала черный локон и изящно накручивала его на палец, пока волосы не соскальзывали с него;  а правой она осторожно вращал от кисти к предплечью, заставляя удава то плотнее сжимать свою руку, то разжимать кольца, при этом чешуя змея ярко блестела в свете ламп. Глаза девушки были чуть прикрыты, но из-под черных пушистых ресниц то и дело проблескивала хитрая искорка, а губы сложились в легкую полуулыбку, будто бы её обладательница знала какой-то секрет. Наконец, Ассасину это надоело, и он «собрался» у девушки на плечах, тихо шипя. Шерин слегка прогнулась, и змей, видимо, чтобы не упасть раньше времени, быстро пополз вверх, на голову. Танцовщица почувствовала, что мощные кольца прохладного чешуйчатого тела вот-вот её задушат. «Мама!!!», - мысленно запаниковала она, чуть не позволив ужасу прорваться наружу. Но нет – стало легче, это уже конец тела прополз по шее, девушка смогла вздохнуть, сохранить на лице прежнее таинственное выражение и не торопясь грациозно разогнутся. Удав свернулся на голове девушки подобием короны, только хвост несильно обвил шею, да сама змея чуть приподняла голову и спокойно обводила зал своими неподвижными глазами, изредка показывая фиолетовый язычок. Правда, «головной убор» был очень тяжелым – Ассасин был не самым крупным представителем своего вида* - около 15 кг, но для девушки это все-таки тяжело. «Пора заканчивать», - решила она, и, вновь став посередине зала, протянула руку к голове удава, уменьшив амплитуду движений в талии, чтобы было легче ей и змее. Тот принял приглашение, и стал спускаться по руке вниз. «А теперь самое пикантное», - Шерин не удержалась и тихонько хихикнула, представив ужас тех, кому придется это повторить. Она положила голову удава не на плечи, а на грудь, причем немного толкнула его мордой в топ. Либо змей был не дурак, и понял, что от него надо, либо ещё что-то, но в таком змей не подозревают обычно; во всяком случае, он прямо с головы пополз вниз, под топ, вот мощные кольца вновь обвили тонкий девичий стан и… опять скрылся под одеждой, уже под юбкой. Танцовщица почти застыла, только смотрела вверх, на свои руки, плавно вращающиеся в кистях, да чуть-чуть «покачивалась» в талии вправо-влево, как завороженная дудкой заклинателя змея, внутреннее содрогаясь. Вовсе не потому, что считала змей страшными, нет, Шерин очень любила этих грозных и грациозных существ, лишь справедливо опасаясь ядовитых представителей этого подотряда, просто Ассасин был холодный и не очень приятный на ощупь, но она заставила себя не дрогнуть, и сохранить тоже манящее, но уже чуть более отрешенное выражение. Наконец, змей полностью сполз на пол, и, прежде чем он куда-нибудь «убежал», танцовщица взяла его на руки, и вежливо поклонилась, держа удава в руках. Тот гордо оглядел весь зал и довольно зашипел. Он-то не знал, что Шерин все, «отстрелялась» в этом вопросе, а ему только предстояло «попасть в лапы» неумелым танцорам. «Мой бедный друг», - мысленно посочувствовала ему девушка, возвращая Ассасина себе на плечи, пусть немного передохнет, пока будут выяснять, кто же будет первым, - «я обязательно угощу тебя куском самой отборной козлятины, когда у меня появится первая же возможность, только не злись на меня потом. Помучкарят и отстанут». Она погладила голову удава, который, похоже, начал понимать, что-то тут не так.

________________________________________________
*Автор предполагает, что, судя по картинке в подписи Омида, её персонаж танцует с удавом обыкновенным (Boa constrictor), хотя и не представляет, откуда он в Персии. В природных зонах этой страны никогда не было и нет удавов. Если только откуда-нибудь из Африки на рынок привезли, а потом его купили.

Отредактировано Шерин (2011-01-09 11:13:56)

Всё получалось, как всегда. Его просили затеряться, а неугомонный язык привлекал всеобщее внимание. Суедама и рад был  заткнуться, но даже с вишней во рту он умудрился шептать. Вот и теперь, после произнесённой отгадки, все обратили на него внимание. Так ещё и таинственный ведущий, скрывавший своё лицо, как показалось Су, не без основательно, потому что после некоторых заданий на него у многих появился зуб, он опять, похвалив, решил не оставлять слугу в покое.
- Я покорен, мой прекрасный господин, вашей находчивостью. Похоже, вы не любите делиться вниманием зала. Я разделяю такие стремления. Думаю, наш великий царь их тоже оценит. Так не хотите ли поучаствовать и в следующем задании? Увидев ваше подношение, юный принц, кажется, все равно потерял дар речи. Подходите. Хотя, можете остаться там, я полюбуюсь еще вашей осанкой, а в запасе у нас есть несколько минут.
Суедама кивнул на первую часть восхваления. Но фраза о царе прошла словно кинжал по горлу. Он побледнел, вспомнив, зачем вообще он пришёл сюда. Да, с утра он собирался повеселиться. Но сейчас. Правда ли это, что перед смертью не надышишься? Возможно. Су снова перевёл взгляд на своего господина, который увлечённо беседовал с наследным принцем. Вы оставили меня, «мой принц». Не довольны мной. Да, смотреть в мою сторону тоже опасно. Но отец ваш всё равно узнает, кто нахальничал с его молодой женой. Отречётесь ли вы от меня? Умирать, так с музыкой. Суедама поднялся, не откладывая подноса, прошёл и встал рядом с ведущим.
То, что предложили в этот раз, по его мнению напрочь было лишено разумности. И пусть человек в лавровом венке и вещал о том, что с заданием может справляться чуть ли не ребёнок, но Суедама сомневался, что на самом деле это было так.
– Я желаю увидеть танец. Яркий и завораживающий. А компанию нашим искусным танцорам составит гигантский, пластичный, хладнокровный…Удав. Загипнотизируйте меня.
"Маска" сверкнула прорезями и одарила всех любопытным взглядом. Тут же оставив незадачливых участников и подойдя к недавней танцовщице.
- Могла бы ты продемонстрировать...
Су не сомневался, что Шерин, как называл девушку господин ведущий, несомненно могла продемонстрировать, то что  он хотел видеть. И даже был уверен, что танцовщица это делала не раз. Но вот, что он сам будет делать то же самое…Суедама взглянул на своих "соратников по горю". Похоже они не совсем поняли на что обрекает их незадачливый представитель фортуны. Удав. Су слышал, что это милое животное способно в мгновение ока обвить тело человека и сжать так, что пара крепких парней, таких как стояли по углам зала и ходили по коридорам дворца, сменяя друг друга на постах, не в силах будут быстро освободить жертву. И самое малое, чем может отделаться один из новоявленных танцоров, так это сломанными рёбрами, ну а верх искусства, которое может продемонстрировать удав, так это на глазах всего Парадного зала задушить свою жертву. Поможет ли острая сабля? Наврятли. Мускулы «гибкого каната» по слухам, способны были сдерживать свою добычу ещё некоторое время после её применения.
Тем не менее, слуга не без удовольствия следил за начавшимся представлением, и одновременно решал поставленную перед ним задачу. Проще было отказаться. А возможно, наоборот, дать шанс этому чудовищу лишить себя жизни, прежде чем его суедамских пяток, коснётся раскалённое железо и его змеиный язык соблазнителя вырвут живьём.
Танец с удавом…
Шерин старалась, и у неё получалось легко, не даром говорили, что женщина и змея всегда найдут общий язык. Су всматривался в гибкое тело двух танцоров. И они восхищали, но не на столько, как в прошлый раз, когда хотелось присоединиться. Сейчас наоборот, блестящая чешуя удава постоянно охлаждала пыл, своими мелкими всполохами. Девушка запустила его к себе в топ, и Су невольно передёрнул плечами. Наконец животинка благополучно выползла и упокоилась на руках танцовщицы, оглядывая претендентов на своё гибкое тело.
  Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Суедама улыбнулся. Музыку! Слуга первым сделал шаг к артистам. Приблизившись, он опустил всё ещё находящийся в его руках поднос перед Шерин.
- Будьте так любезны, юная чаровница, положите на сей золотой поднос моего партнёра по танцу.
Хотите танец с удавом? Будет вам танец с удавом. Пока Шериин устраивала удава на подносе, загибая кольцами, Су методично и аккуратно отстегнул мантию, и закатал рукава на рубашке, почти по плечи. Подойдя к музыкантам, слуга перекинулся с ними парой слов и довольный вернулся обратно. Кивнув музыкантам и дождавшись, когда они затянут тягучую, как сама змеюка мелодию, Суедама обвёл присутствующих взглядом. Медленно, в такт музыке, слуга начал движения, вышагивая мелко вокруг подноса. Обойдя круг, он, покачивая бедрами, опустился перед подносом на колени. Вскинув вверх руки, он с такой же тщательностью и не менее грациозно выписывал замысловатые, витиеватые фигуры, словно хотел загипнотизировать не только, даже не столько животину, сколько прикованные к нему взгляды. Удав смирно лежал, видимо отдыхая от предыдущего действа, и как слуге показалась, даже задремал. Переведя взгляд на музыкантов и подмигнув, Суедама резко опустил руки и вцепился в края подноса. Тут же томная тягучесть музыки утихла, зал взорвали ритмичные быстрые удары.  Су, рискуя, что пупок развяжется, рванул поднос вверх, тоже принимая вертикальное положение, и подхватил золотое дно затылком, так и поддерживая за края подноса с обеих сторон. Он не видел, как отреагировала на стремительный взлёт змеюка, но надеялся, что ей не взбредёт в голову нырять, демонстрируя присутствующем своё геройство.
Подчиняясь новому ритму, он избрал иной рисунок танца. С золотым блюдом на голове и сверкающей грудой толстых колец на нём, слуга теперь выбивал на каменном полу мелодию своими туфлями соревнуясь с ударными. Бёдра выписывали круги и восьмерки, уводя за собой стройные подчёркнутые узкими штанами ноги. А торс балансировал, покачиваясь не менее соблазнительно, чем это было у танцовщицы в первом выступлении, выполняя так же и роль балансера, удерживая свою ношу, которую Суедама всё ещё судорожно, до побеления пальцев, держал за края подноса. Вытанцовывая между зрителей, он мечтал лишь об одном, чтобы шея не сломалась и животина не упала на пол. По спине побежали тонкие струйки пота.
Наконец, так же по знаку слуги, музыканты замедлили ритм и перешли снова на густую тягучую мелодию, как раз тогда, когда Су остановился напротив Шерин. Опускаясь под затихающие звуки на колени, и снимая трясущимися руками поднос со своей головы, он внимательно посмотрел на удава, который казалось, ошалел от такой «скачки». Суедама улыбнулся ему, пытаясь быстрее восстановить дыхание и унять стучащее в рёбра сердце. Подставляя  под чешуйчатую голову кольцо  своих объятий, слуга взмолился: «Давай, лезь, пожалуйста. Иди к Шерин! Не подведи собрата!». Су облизал высохшие губы. Откуда было удаву знать, какую кличку носит этот странный юноша, который сейчас тыкал ему под голову сомкнутые в кольцо  руки. То ли змеюка знала это жест, то ли, действительно захотела побыстрее покинуть этого сумасшедшего, вздумавшего трясти и крутить его на высоте, но удав медленно, с присущей ему ленцой, пополз между рук Суедама, направляясь к ногам танцовщицы. Последним аккордом тонко мелким дождём зазвучал сантур. И, как только голова животины скользнула в своеобразное кольцо, слуга с благодарностью обнял чешуйчатое тело, припадая даже к его прохладе щекой, не отпуская, пока кончик хвоста не соскользнул из его объятий на пол.
Наконец в полной тишине, Суедама поднялся, подхватывая опустевший поднос, поклонился и прошёл к столу, опуская посуду на законное место.