Сон ушёл следом за бурей далеко за горизонт, оставив после себя неприятный осадок и такое же дурное настроение. Первое, что удивило Хафизе - тишина. В её покоях было непривычно тихо... Не переговаривались служанки, никто не бегал в коридоре, даже с улицы доносился лишь робкий, хрипловатый присвист какой-то пичуги. Словно самум смёл все звуки в мире. Девушка поднялась с постели, потянулась, недовольно морщась: казалось, что она ночевала в бархане, мелкая желтая пыль была везде - на коже, на лице, при малейшем движении облаком поднималась с волос.
Тощая взъерошенная девчонка, дремавшая на ковре возле постели, подхватилась на ноги и поклонилась, украдкой протирая заспанные глаза.
- А где все? - нетерпеливо спросила наложница. - Бросили тебя тут одну и ушли, бездельницы?
- Не знаю, госпожа... - Девчонка заметалась по комнате, подтаскивая тяжеленный серебрянный таз, кувшин с водой, то и дело спотыкаясь о разбросанные на полу подушки. - Я... Я спала... Пришла госпожа...
- Каушалья, - машинально подсказала Хафизе, подбирая волосы вверх. - Госпожа Каушалья. Её следует называть "валиде-ханум".
- Пришла валиде-ханум, забрала всех, а мне велела остаться и молчать, - служанка ловко вскочила на низкую лавку, и Хафизе невольно вздрогнула от хлынувшей по спине холодной воды.
- Значит, ей так было нужно. А господин где?
- Господин уехал в город, - девчушка старательно поливала наложницу водой, смелея всё больше и больше. - Получил какое-то письмо. Нейрис говорила, что за дочкой торговца поехал, но она могла и соврать. Она всегда врёт.
Хафизе не ответила, лишь фыркнула мрачно. Хорош господин! Не успел с её постели встать, и бегом по девкам! Ах, да, дочка торговца - не рабыня-миллийка, её в жёны взять можно, это Хафизе родом не вышла до царственных особ-работорговцев.
- Хватит! И так не жара, ледяной водой поливаться!

Мюневвер беспрекословно отставила опустевший кувшин и помогла госпоже завернуться в тонкую шерстяную ткань. Служанки постарше с первого же дня первым же делом сказали, что с миллийкой лучше не связываться и не перечить ей: хозяин дома - Сахир Ахуджа, но и у хозяина есть свой хозяин. Точнее - хозяйка. И девочка из кожи вон лезла, чтобы понравиться своенравной наложнице. Она принесла галабею, которую полночи чистила и поправляла золотое шитьё, кое-где замявшееся в сундуке, узорчатые бабуши и помогла госпоже одеться, жадно пробегая глазами по браслетам и перстням, которые госпожа на памяти Мюневвер не снимала ни разу. "Я тоже буду такой! Красивой, гордой и богатой!" - думала она, заплетая бронзовые волосы Хафизе и убирая их под хиджаб. - "Хозяин будет меня любить, а остальные - бояться! И тоже буду всегда ходить в браслетах и кольцах!"
- Листья готовы? - вопрос госпожи безжалостно вырвал девочку из мира волшебных грёз.
- Да, госпожа... Наверное... - Мюневвер совершенно забыла про злосчастные листья винограда, оставленные на кухне. - Я не знаю, я...
- Думаю, что готовы, - отрезала Хафизе. - Ступай, скажи, чтоб в сад принесли жаровню с углём, небольшой котёл и всё, что я говорила вчера приготовить.
Наложница закрыла часть лица концом хиджаба, закрепив ткань длинной шпилькой, и вышла из покоев.

--->> Сад