Начало игры....

Полуденный зной разогнал всех по углам, туда, где солнце не могло облизывать янтарным языком смуглую кожу. Суедама, отпущенный хозяином, вернулся в свои покои. Пол дня были позади, и ноги уже мерно гудели, напоминая обеспокоенный улей. Он сел у кровати, привалившись спиной, спасаясь на полу в лёгком сквозняке от окутывающих тело жарких струй воздуха. Ладони улеглись на прохладную плитку пола. Горячая кожа с благодарностью припала к прохладе, и Су даже прикрыл глаза. Его, почти всегда полутёмная комната, сохраняла относительно одинаковую температуру. Здесь, зной отступал и Суедама был бесконечно благодарен принцу Парвизу, за нее  так же, как и за этот небольшой перерыв. Впрочем, если перечислять за что Су испытывал благодарность к своему господину, то получился бы не малый список. Туда вошли не только материальные блага, но и в первую очередь хорошее отношение.
Пять лет назад, когда он попал во дворец, первое, что поразило его это роскошь. Нет, Аль-Даши не был беден, но имел чрезвычайно деловую черту – он был неимоверно скуп. Средства, поступающие к нему, тратились более чем разумно. Всё что не имело к выгоде отношения, не имело так же и никакого значения для работорговца. Заблуждение, с которым маленький Су прожил у Аль-Даши несколько лет, так же имели для работорговца принципиальное значение. Суедама отличался от большинства слуг. Это могло послужить как негативом, так и позитивом. И рабовладелец пошёл на этот риск, поддерживая в мальчике убеждение, что он его сын, и воспитывая умение преподносить себя без излишнего раболепия. Когда хитрому Аль–Даши пришла в голову такая мысль? Возможно даже в ту минуту, как мальчишка, измученный песками и уставший даже плакать, встретился с ним взглядом. Наверное, в глазах не было мольбы, в три года Суедама примирился с судьбой, а быть может, просто мозг мальчика включил защитный механизм, чтобы уберечь от безумия. Су никогда не спрашивал о том, как они встретились, даже тогда, когда работорговец открыл ему всю суть, ничего не тая. Вся буря эмоций сконцентрировалась внутри, но мальчик не проронил ни слезинки.
- Я дал тебе всё, чтобы жить. Как ты это будешь делать, теперь только в твоих руках, - Аль-Даши внимательно смотрел в его глаза.  - Помни, Су, только в твоих.
Он вёл Суедама по  дворцовому коридору, лёгкая улыбка играла на губах. То и дело Даши подталкивал зазевавшегося на великолепие мальчишку. У огромных дверей они на пару минут остановились, и работорговец подцепил его подбородок двумя пальцами, так как делал в минуты, когда говорил ему что-то важное, или отчитывал.
- Забудь, кем ты был до этого, теперь ты никто и всё. А вот станешь ли кем-то, зависит только от тебя, Су. – Он потянул его голову за подбородок, заставляя ещё раз обозреть всё, в то время, как зашептал вкрадчиво на ухо.
- Среди шакалов – будь шакал;
Средь рыб ты чешуёй мелькал;
Павлином будешь меж курей
И в прайде – лев,
Зверь, из зверей,
Птица из птиц, из гадов – гад.
Здесь, как в раю, но это – ад.
Тогда Суедама подумал, что Аль-Даши просто хочет его напугать на последок. Только много позже, он понял суть того, нашёптанного ему на ухо. Самой важной жизненной премудрости здесь, во дворце.
Хотел бы Су знать, за какую такую услугу скупердяй Даши отдал его, вложив столько. А то, что его не продали, Суедама узнал почти сразу. Мальчишке назначили жалование, значит, взяли официально на службу.
Во вторую очередь, что стало приятной неожиданностью - это сам принц Парвиз. На несколько лет старше, чем Су, он являл для мальчика образец во всём. Начиная от манеры говорить до последней родинки. Суедама впитывал словно губка, иногда он по нескольку раз в уме повторял некоторые фразы принца, пытаясь подражать в малейшей интонации. Парвиз стал чем то, вроде маяка, вершины. Да, Су понимал, что ему, не знающему роду племени своего никогда не стать равным, но… разве не было шанса, склоняясь ниц перед многими, тем не менее, занимать их умы, вожделением, стратегическими интересами, и даже страхом. Суедама стал рыбой среди рыб, птицей среди птиц, зверем меж зверей, владея информацией, он, склоняясь ниц, улыбался уголками губ, зная и чувствуя, как иногда, чуть заметно, может быть лишь для него, дрожит голос говорившего с ним того или иного придворного, либо вельможи. И лишь его господин оставался столь же обожествляемым им, на фоне неверия Су ни кому и ни в кого. И он же исправно выполнял эту божественную роль, оберегая, скорее всего, несознательно, лишь  качеством своего положения и степенью заинтересованности в судьбе, слугу от возможных несчастных случаев.
Взгляд мазнул по серебряному колокольчику, подвешенному рядом со скрытой дверью, ведущей в потайной ход, невольно слуга улыбнулся. Маленький кусочек звонкого металла в любое мгновение мог соединить его и принца, стоило тому дёрнуть за шелковый шнур в своих покоях. Водя пальцами по прохладе пола, вырисовывая завитки и крапины, Суедама отбросил все мысли и воспоминания. Сейчас было хорошо, вот так в тишине и прохладе. Мало кто видел его сидящим почти неподвижно. « Наконечник стрелы в заднице - наследство, принятое от пиратов», как говорил, шутя когда-то Аль-Даши, не позволяло юноше вести спокойный образ жизни. Даже сейчас, когда глаза почти закрылись, подушечки пальцев всё равно пытались подавать видимые признаки жизни.

Отредактировано Суедама (2010-11-11 16:13:10)

<<<<<<<<<<<<<<<<Прочие помещения дворца » Купальня

Тихо, быстро, тёмной тенью, Суедама выскользнул из купален и проскользил по коридорам до своих покоев. Ему не куда было идти. Разве что в свой дворец. Положив на пол узел, он развязал его и вцепился в бумагу. Су показалось, что она жжет пальцы. Первым порывом было порвать, а лучше сжечь все доказательства. Но слуга не решился испортить свиток подписанный рукой самого Салара. Ему  казалось, допусти он это, как его непременно покарает сам Ахура Мазда. Поэтому он открыл свой тайник в стене и сунул туда документ.
- Всё. Его больше нет. Ничего не было…
Пальцы сцепились в «замок». Суедама перевёл взгляд на одежду, одолженную ему его господином. Аккуратно снова завязав покрывало, он сел на край своей кровати. Пальцы дрожали, а в ушах  непрестанно стучало сердце. Он сидел так несколько минут, уставившись в никуда, слушая самого себя, пытаясь придти в чувства, установит хоть какое возможно шаткое, но равновесие внутри. Не получалось. Внезапно он поднялся и упал на кровать. Хватая подушки и сминая покрывала, словно пустынный зверёк закапывал себя в них. Чтобы подальше, чтобы никто не нашёл, чтобы никогда. И это не принесло облегчение.
Переворошив кровать Су всхлипнул, зажмурился. Зажал зубы так, что скулы свело. Вены и жилы на тонкой шее натянулись, кадык судорожно дёрнулся несколько раз. Спать, я должен спать. Ничего нет. Это моя кровать. Я должен спать. Суедама попытался расслабить зажмуренные до боли веки. Медленно развёл брови, ослабил хватку зубов. Губы задрожали и в носу закололо.  Спать, Суедама, сейчас же! Лицо удалось расслабить,  и между ресниц образовалась влага. Подмяв под себя одну подушку, он вцепился в другую.
- Пожалуйста, пожалуйста, - тихо, в подушку. – Я должен спать.
Комок в горле мешал говорить и даже дышать. Хотелось открыть пошире рот, но Су боялся, что позволив себе это он подаст и голос. Заставляя себя глотать ещё и ещё раз, он шептал себе, как заклинание о том, что должен спать, что всё пройдёт, что он просто должен выспаться. И тело, и разум, наконец, пожалели его. Медленно слуга погрузился в беспокойный сон, пуская влажные дорожки по  щекам.

Отредактировано Суедама (2011-03-22 02:21:14)