<<<Покои придворных и слуг.  Небольшие покои Суедама, личного слуги принца Парвиза.

В его распоряжении было ещё примерно около полутора часов. Принц наверняка отдыхал, как и большая половина замка. По пустующим коридорам медленно и расслабленно шествовала только стража. Они напрягались, когда видели стройную фигуру, но, взглянув на лицо, снова продолжали неспешный обход. Суедама беспрепятственно прошёл  через пол дворца и вышел в сад.
Лёгкий ветер почти не трогал листьев, лишь лизал концы трав. Кажется, и он устал от солнца, и лениво путался в кронах, время от времени, даже не вылетая, а, выпадая оттуда, чтобы медленно проплыв над садом спрятаться от жары в очередной кроне. Дрожки были политы, и тонкий песок скрипел под ногами Су, быстро высыхая. Аромат жасмина окутывал, когда Суедама проходил мимо пышных кустов. Не удержавшись, он остановился у одного из них, и отломил небольшую веточку с крупными белыми цветами. Спустив на плечи тонкий шарф, он ловко вплёл её в темные волосы. Несколько прядей, прилипли к скуле, и пару бисеринок пота, обнявшись, скатились, оставив влажную дорожку на шее. Суедама оторвал взгляд от цветов и устремил туда, где между кустов виднелась крыша небольшой беседки. Осталось не слишком много, обойти сооружение и, повернув на узкую извилистую тропинку пройти мимо аккуратно постриженной зелёной изгороди, скрывающей пруд.  Он снова накинул шарф и поспешил к вожделенной прохладе, распугивая ярких бабочек. Весь в предвкушении того, как прохладная влага обнимет его тело, а озорные рыбки будут пощипывать кожу, когда он откинется расслабленно на спину и позволит себе полежать, вот так, смотря сквозь ресницы на полуденное безоблачное небо. Стремление попасть скорее к пруду рассеяло внимание, и Су даже не заметил, что в беседке, которую он обходил, чтобы добраться до нужной дорожки, кто-то находиться.

Отредактировано Суедама (2010-11-12 21:01:12)

У кромки воды, отделённой  небольшой плетущейся живой изгородью, можно было дышать. Воздух окутывал свежем, чуть прохладным, и густо влажным. Суедама, стянул за край шарф, так, что он задел несколько лепестков на веточке вплетённой в волосы, белые шелковые кругляшки плавно опустились на воду. При такой жаре отломанная ветка, быстро умирала, теряя слишком  много влаги. Су присел на корточки и опустил ладони в воду, пытаясь поймать белые лепестки. Зачерпнув в ладони, тихо рассмеялся. Приподняв их, пустил тонкую струйку меж  пальцев, любуясь, как она засверкала, словно множество гранёных алмазов посыпались, сливаясь в поток,  чиркая солнечными бликами по зрачкам. Приложив ладони к лицу, втянул носом влажный воздух. Поднялся, вытирая капли о тёмные волосы, и ловя рубашку за ворот сзади. Потянул, освобождая себя от пут ткани. Можно было и так, прямо в одежде, при такой жаре ткань высохнет быстро, но Су не любил, когда что-то липло к коже, даже непродолжительное время. Возможно, это сказывалось воспитание и тот образ жизни, что он вёл в доме Аль-Даши. Быстрые стрекозы метались у воды. Суедама отложил рубашку и поднял шарф. Взяв его петлёй, вспомнил как давно, ловил этих насекомых, заворожено вглядывался в изумрудные глаза, легко прикасался к крыльям. Он взмахнул тканью, и быстро накрыл пару. Подтянул к себе тут же промокший шарф. Распутал, бережно вынимая. Одна стрекоза вспорхнула и улетела, но вторую он удержал подушечками пальцев, легко зажимая длинное тельце. Насекомое зашуршало крыльями, изогнулось. Вот так же цепко держат нас боги. Но разве они умеют вот так беззаботно кружить над водой, разве доступны им наши земные радости. Лучше быть вот такой мелкотой, но летать, чем…
- Ты откуда?
Су не успел додумать. О неожиданности выронил шарф, выпустил стрекозу. Ткань упала в воду и медленно поплыла, держась, какое-то время, на поверхности. Суедама обернулся, тут же склонился в поклоне, узнав фигуру визиря. Да, возможно такая «шишка» могла и не знать его, скромного слугу не наследного принца, но он, обязан был знать советника самого царя. И Су знал.
- Я из дворца, мой господин. Суедама, слуга прекрасного принца Парвиза. Вам что–либо угодно?
Он не испугался, в голосе не было ни раболепия, ни волнения. Возможность оказаться полезным такому высокому по положению человеку, это была удача. И Суедама не намеревался упускать её.

Визирь неспешно вышел из беседки и обогнул её. Су украдкой смотрел, как тот подходит. Волнение выдавали только пальцы, которые вцепились, сминая, в ткань штанов по бокам. Суедама был готов услужить. Одно то, что столь высокий человек заметил его и заговорил, играло в пользу слуги. Пусть даже он попросит подать воды, или подложить ещё одну подушку, Суедама был готов вывернуть и это незначительное действие в свою пользу. Так, чтобы визирь запомнил его. И эти воспоминания остались хорошими.
- Достопочтенный Парвиз освободил своего слугу от дел на сегодня? Или дал ему свободное время на принятия ванн?
Что скрывалось за вопросом? Праздное любопытство, или желание проверить, как Су выполняет свои обязанности? Иронии юноша не заметил. Возможно, её и не было. Но отвечать стоило осторожно, как и всем в этом месте. Стены и не только, беседки, деревья и даже песчаные дорожки имели не только уши, но и глаза.
- Мой господин отдыхает, и отослал и меня, ибо, достопочтенный  хозяин мой  сердоболен и заботлив о слугах своих.
Суедама видел, не смотря на полуопущенные веки, что мужчина разглядывает его. Откровенно, словно товар на рынке рабов, возможно прикидывая, стоит ли он потраченного времени. Важно было именно сейчас не дать ему потерять интерес.  Оказаться полезным, полезным, но в чём? Ответ на вопрос пришёл оттуда, откуда Су не ждал. Из уст самого визиря.
- Мне всегда казалось, что ты танцор, а не слуга. Видимо, видел мельком, как ты танцевал. Не очень искусно, кстати. Правда, это было давно.
Последние слова задели. Суедама заставил щёки вспыхнуть. Возможно, они были произнесены не для того, чтобы унизить, а для того, чтобы дать шанс, шанс к действиям. Су, позволил себе мельком взглянуть на лицо мужчины, чтобы получить подтверждение своим мыслям. Согласиться – значит потерять шанс, уйти отсюда таким же никем, безликим ещё одним слугой. Оспорить – это может закончиться печально. Суедама знал, видел собственными глазами, как за неверно  и не вовремя сказанное слово человек лишался головы.  В каком настроении сейчас визирь? По тону, и действиям, щедро бросающего ягоды павлину, выходило, что в благодушным. Но юноша помнил, что не всегда внешнее поведение говорило истину. Сам пользовался тысячи раз «масками», скрывая раздражение, боль, смех, желание. Он не спешил с ответом, хотя это могло играть совсем не в его пользу. Одними глазами Су наблюдал, как птица довольно склёвывала подачки. Вот и я, как эта птаха, подойду, в надежде получить свою лепёшку, щедро смазанную мёдом, а платить  придётся жемчугом зубов. Мой принц, ты не допустишь того, чтобы твоего слугу обидели! Суедама мысленно воззвал к Парвизу, как взывают к богам, перед предстоящем боем, стоя в строю, и слыша, видя, стоящий напротив поодаль такой же строй с кривыми саблями наголо.
Отпустив ткань, потому что пальцы начало сводить судорогой, он осмелился поднять глаза и взглянуть в лицо визирю, открыто. Чуть улыбнулся, поднося ладонь к груди, месту, где трепыхалось сердце.
- Возможно, это было давно. И я исправил это тщательно занимаясь, - Суедама поклонился, но глаз от глаз не отрывал. – Прошу вас, мой господин, как истинного ценителя этого искусства, дать моим способностям оценку, взглянув на танец. Оценивая мои способности по заслугам, вы смогли бы избавить моего хозяина от безвкусно исполненного зрелища, если оно таковым является. – Су склонился ниже, но заговорил чуть громче, делая акцент именно на последней фразе, которая должна была разъяснить, что если принц не брезгует просмотром, то визирь, как минимум должен взять свои слова обратно, и как максимум, позволить развлечь себя танцем. - Возможно, мой господин по доброте своей, лишь терпит то, чем я так часто пытаюсь неумело ему угодить.

- Царь и его слуга в моем лице всегда заботятся о том, чтобы принцам доставалось только лучшее. Они - будущее нашего государства, поэтому не должны быть обделены радостями этого мира. И все должно быть в лучшем качестве, ты прав.
Сердце скакнуло слишком резво. Визирь не просто кивнул головой, не молча поманил, он ответил, одаривая Суедама милостью и снисхождением беседы. В лучшем качестве, ты прав. Это ли не признание моих заслуг? В ушах Су даже зашумело, и когда мужчина направился обратно в беседку, поманив его оттуда, удобно устраиваясь в тени навеса, его не огорчило даже то, что танцевать придётся здесь, под палящим солнцем. Суедама готов был благодарно одарить зрителя своим искусством.
- Как называется танец, который ты обычно танцуешь?
Юноша не знал. Он танцевал всегда по-разному, да, рисунок мог повторяться в некоторых местах, но общее впечатление зависело от настроения, и оттого, что хотел его хозяин. Су старался угадать его состояние и расслабить, или наоборот собрать внимание своего господина.
- Просто танец, господин мой.
Он обернулся, ища глазами шарф, чтобы накинуть на голову, но в пруду было пусто, материя утонула.
- Позвольте мне… - он чуть отступил к кромке воды и, зачерпнув ладонями, обильно вылил на шоколадные волосы, позволяя струям стекать и бусинами задерживаться на коже оголённого торса, чертя перед этим влажные, тонкие дорожки. Влага заставила локоны немного виться, но Суедама добивался не этого, он заботится о перегреве, вернее о том, чтобы его не было.
Вернувшись, он окинул беглым взглядом мужчину и лучезарно, не тусклее чем солнце, улыбнулся. Вскинув руки вверх, и вытягиваясь Су не сводил лукавого взгляда с визиря. Движения начинались плавными, медленными покачиваниями бёдер. Если бы ему позволили надеть соответствующий костюм, то танец мог бы сопровождаться блеском камней и перезвоном маленьких колокольчиков, но сейчас, это даже было лучше, ничто не отвлекало взгляда мужчины от гибкого тела танцора. Вскоре тело станет влажным, не только, даже не столько, из-за мокрых волос, отдающих  капающий бисер на кожу, сколько из-за жары. Тогда зрелище приобретёт новый эффект, и движения изменятся.
Суедама резко и быстро взмахивал руками, сочетая каждое движение с остановкой на мгновение, словно с точкой, в то время, как бёдра мелко покачивались, будто на ряби волн, созданной брошенным камнем. Солнце нещадно лизало плечи и влажные волосы, прилипшие к спине и ключицам. Скользило лучами по уже ставшему блестящим телу. Су  изящно поворачивался, чтобы показать себя в разных ракурсах, выделывая руками уже более медленные томные движения, мягкие, плавные, подкреплённые мышцами пресса, переливающимися волной, и  добавленные широкими полукруглыми дугами, выделываемыми бёдрами. Теперь он оправдывал прозвище, данное ему за глаза – «змея». Ступни чертили линии на песке, и казалось, что он не идёт, а плывёт, еле касаясь его, двигаясь по кругу. Сейчас тело покрылось бисеринами пота, которые от вибрирующих движений бёдер собирались вместе и влажными дорожками расчерчивали его паутиной. Юноша  увеличил темп и закончил, резко опустив руки, пуская мелкую дрожь по бёдрам и ягодицам, опустился на песок, склонил голову. Сердце стучало, словно загнанное и во рту пересохло, так, что язык прилип к нёбу. Су хотел что-либо сказать, вместо этого только прокаркал не хуже, но намного тише,  недавно гуляющего здесь павлина.
- Я благодарен вам, господин, за то, что дали мне возможность попытаться развлечь вас.
Воды!

Отредактировано Суедама (2010-11-15 08:48:37)

Прибыл во дворец из усадьбы Аль-Зумрунди

Беглый взгляд подтвердил городские слухи: мраморные плиты блестели так, что в пору было опасаться ослепнуть, а уж о том, чтобы ступить на них и не поскользнуться... не могло идти и речи. Предусмотрительный Джиуджи предпочел держаться центра ковровых дорожек, проходя по уютным малым залам второстепенной анфилады дворца, тем более, что уступать дорогу ему пришлось бы редким придворным. Джиуджи аль-Суфи занял прочное место при персидском дворе и не считал, что обязан своим взлетом благоволению звездам, планетам или жонглирующим ими богам. Познакомившись с местными верованиями, распространенным по окраинам Персии и в порабощенных ею землях, Джиуджи еще более уверился в том, что, если бы некая высшая сила существовала, то уже давно потеряла бы разум и терпение, выслушивая просьбы и вникая в человеческие дела. Он пришел ко мнению: карать и миловать  - по-настоящему это мог делать в пределах Персидского царства лишь один человек, тот, которому он служил.
Выйдя в галерею, обращенную к внутренней части дворца, саду, он глубоко вдохнул воздух, напоенный ароматом тропических цветов, и невольно сравнил его с садом аль-Зумрунди, и не в пользу последнего. Если тот был оазисом на окраине города, то царский сад — Эдемом. Придворный ученый спустился на дорожку и направился к беседке у пруда, но, практически свернув к ней, услышал голоса и был вынужден остановиться. Свешивающиеся к самой дорожки ажурные ветви пышного куста жасмина заслонили для него обзор, только люди в беседке наверняка уже услышали его шаги, да и скрываться не было причины, поэтому Джиуджи спустя мгновение вышел из тени к пруду. Тогда он и увидел, что нарушил уединение великого визиря, и затем понял, что его развлекает Суедама, личный слуга среднего принца, искусный танцор и не менее искусный... Впрочем, тут Джиуджи полагался скорее на чужие слова, чем собственные знания. Взгляд мужчины скользнул по блестящему то ли от пота, то ли от воды полуобнаженному телу танцора, растрепавшимся длинным волосам, изящным лодыжкам и запястьям. Стараясь, чтобы интерес не выглядел настолько явным, Джиуджи поклонился визирю, приложив руку к груди и ожидая, когда тот его заметит.

Их уединение с Суедама прервал Джиуджи, возникший около беседки, видимо так же случайно забредший в сад, как и они оба. В такие жаркие дни каждый обитатель дворца старался отсиживаться либо в тени прохладных зал, либо у любого водоема, будь то фонтан, пруд или обычная бочка с водой. И если у господ был прямой доступ ко всему этому, то прислуге приходилось мириться с этой ситуации и ждать свободную минутку, чтобы отправиться в город, к реке. Именно поэтому Дамиль был несколько удивлен, что Суедама, хоть тот и является личным слугой принца, решил искупаться в царском саду. Либо тот не был знаком с правилами дворца для обслуживающего персонала, либо он принадлежал к тем людям, в характере которых присутствовала особая оригинальность. В любом случае, озвучивать вслух визирь этого не стал, решив, что если вдруг встретит принца Парвиза, то не забудет припомнить и это.
Танцует хорошо... - подумал Дамиль, глядя вслед мальчишке, - Надо пригласить его ко двору царя.
В ответ на поклон Джиуджи, визирь так же чуть склонил голову, выказывая тем самым свое расположение и уважение коллеге, хотя по субординации мог бы этого и не делать. Одернув свою рубашку, что немного смялась, пока он сидел, мужчина свесил ноги с беседки и улыбнулся.
- Приветствую, мудрый Джиуджи. - он уперся ладонями в свои колени. - Не разговор ли привел тебя ко мне?
Дамиль не был уверен, что ученый его искал, но сам был рад встречи с ним. Сегодня утром у него появилось несколько идей, которые бы он с кем-то обговорить до того, как представит их царю. И хотя множество своих мыслей он хранил персонально для царя, бывали и такие случаи, когда о них можно было сначала сказать во всеуслышанье и только потом, отшлифовав, приподнести на блюде государю.
- В свою очередь, мне нужна твоя критика и твое мнение. - Дамиль подвинулся, давая место под тенью и для Джиуджи, чтобы тот не томился под знойным солнцем.

Чтобы дать свободу для движений Джиуджи, визирь подвинулся еще чуть-чуть, дальше на топчаны, и подобрал ноги, скидывая с них обувь. Он не хотел, чтобы в тесноте ученый опрокинул на него воду или блюдо, тем самым создавая неприятную ситуацию. Лучше уж сразу все сделать без дискомфорта. Визирь согласно кивнул и даже придвинул Джиуджи виноград так, что это выглядело просто дружественным располагающим жестом.
- В полуденный зной  я совершенно не расположен для дум, а после изнурительного дня нахожу в себе мало сил, чтобы заняться делами. - поделился со своим собеседником Дамиль, собирая разваленные по подушкам бумаги в одну пачку. - Поэтому стараюсь вставать пораньше утром, когда пустынный холод еще не успел смениться жарким солнцем.
Он достал из кипы свитков какую-то карту, раскрашенную охрой и ярко-красной краской, и сощурился, разглядывая ее.
- Я хочу сказать, что не люблю этот засушливый сезон, когда единственное утешение - тень сада.
Традиционно начав беседу с обсуждении погоды, визирь не стал долго зацикливаться над этой темой, и решил перейти на другую - куда более важную. В случае с беседой с Джиуджи, он надеялся получить "взгляд со стороны" на свою идею. Ведь будучи сторонним наблюдаетелем, всегда можно увидеть не только плюсы, но и все минусы предложения.
- Я о чем хотел поговорить... - Дамиль выдержал паузу, протягивая руку к фруктовому блюду и тщательно выбирая зрелый инжир. - Великий Салар смотрит на север, ожидая благоприятного месяца для похода на Тюркский Каганат. Государство хоть и кочевое и, по нашим меркам, дикое, но его стоит опасаться. Это как сунуть руку в клетку с тигром. Поэтому Царю понадобится бросить много сил к Хазарскому морю, чтобы не только устоять против их бешенных воинов, но и отвоевать свой кусок.
Взяв тканевое полотенце с низкого столика, визирь натер инжир до блеска и только после этого надкусил, сделав тем самым паузу в разгоре. Прожевав, он утер губы и продолжил, пристально глядя на Джиуджи.
- Защита дворца ослабнет, это очевидно. И мне это не нравится. - эти фразы он сказал, чуть понизив тон, словно бы кто-то их подслушивал и мог воспользоваться информацией. - Сейчас затишье, давно ничего не слышно об ассасинах, что должно настораживать. Наверняка они что-то планируют. Так что, семья в опасности, и вскоре эта ситуация только усугубится.
Глупые горлицы, собравшиеся на крыше дворца, вдруг встрепенулись и взлетели, громко хлопая крыльями и нарушая тишину сада. Визирь сразу же отреагировал на звук, следя за тем, как, сделав полукруг, птицы сели обратно на крышу.
- Может быть у славного Джиуджи есть какие-нибудь предложения о защите их высочеств?

Восходя несколько лет назад на должность великого визиря, Дамиль, как ни странно, сомневался в своих силах. Зачастую он просил совета у кого-нибудь, и даже обдумывал его, но поступал все равно так, как хотел. Это выглядело очень однобокой политикой, и он действительно и искренне страдал, когда государь отметал его предложения и поступал иначе. Хотя, справившись со своими эмоциями, визирь понимал, что всегда предпочитает действовать агрессивно, по-военному, лишь немного добавляя в свои действия настоящей уступчивой дипломатии. Но это были издержки воспитания.
После многих лет военного лагеря и замашек односложного воина было не так-то просто прогнуться под дворцовую политику. Здесь обычно вслух говорится одно, а делается другое. Так же стал поступать и сам визирь.
- Я не могу не согласиться. Но это как шахматы. Можно сказать, мы ставим шах и мат. Во-первых, берем под контроль эту землю первее, чем сделает это Византия. Во-вторых... - за время недолгого разговора горло уже пересохло, и Дамиль нешил подлить себе воды в бокал, - Дополнительная защита от набегов этих диких людей. Знаешь, мне всегда нравилось как поступился с этим Китай, но такая большая стройка нам пока что не светит... надо защищаться так, как мы умеем.
Дамиль чуть склонил голову вбок, чуть улыбаясь и внимательно слушая Джиуджи. Его всегда удивляло, как в 30 (он точно не знал сколько ему лет) можно быть таким здравомыслящим. С высоты своего возраста ему казалось, что лет 15 назад он сам был глупцом, не способным даже быть ответственным за свою семью. Поэтому к этому человеку он относился с почтением, понимая, что его мудрость идет не просто из книг, а откуда-то изнутри, ведь глупость не так-то легко скрыть.
- Мне уже как-то неловко, - визирь тихо рассмеялся, - Но я опять соглашусь. Принцев никак не сдержишь, но я на это и не рассчитываю. А вот насчет правильного телохранителя - думаешь в верном направлении. Это хорошая тактика, только не очень простая. Но если у тебя получится с этим разобрать, то царь не пожалеет похвалы. - это был неозвученный приказ заняться этим делом. - А я тебя подстрахую.
Мужчина отпил воды, смачивая горло, и поставил бокал обратно на низкий столик.
- Наши воины и ассасины - можно сказать, что мы знаем все об их мастерстве и тактике. Как и они о наших секретах. Я подумал  о том, что можно было бы нанять воинов из других стран. Ассасины, давно прознавшие наши сильные и слабые стороны, не смогут ожидать другое ведение боя, сильно отличающееся от привычного им. - визирь ухмыльнулся, словно представляя это все в ярких картинках. - Плюс, даже если эти слухи попадут в их руки, они все равно не смогут подготовиться до тех пор, пока не встретятся с наемникам один на один.

Отредактировано Дамиль (2010-11-18 13:17:55)

Либо от резкого глотка, либо из-за чего-то еще, но Джиуджи поперхнулся, когда пил воду, и Дамиль поспешил похлопать ему по спине. Правда, это помогало редко, но зато это выглядело хоть какой-то помощью "пострадавшему".
- Не торопиcь так.
Чуть отклонившись обратно на подушки, визирь лениво посматривал на собеседника, едва заметно улыбаясь. Он получал удовольствие от их неспешной беседы. Ему нравилось говорить о важных делах будучи таким расслабленным. Мысли, словно весенний ручей, постепенно наполняли сосуд нужной формы, и не были такими сбивчивыми и нервозными, как это бывало в авральных ситуациях. Со стороны могло бы показаться, что двое мужчин беседют о чем-то отвлеченном от дворцовых дел. Например, о семье.
Дамиль нахмурился, словно бы что-то вспомнив, но не стал говорить этого вслух, оставив свой вопрос на потом.
- Я не хочу, чтобы ты занимался этим лично, но хотел бы, чтоб ты это проконтролировал. Полагаю, что это может стать новой ступенью в карьере. - визирь знал, насколько карьера при дворе важна для всех мужчин старше 25, поэтому старался выдвигать особо выделяющихся своими умениями чуть вперед. Политика "чем старше, тем мудрее" ему не нравилась. Он вообще не понимал, как старцы, хоть и познавшие жизнь, могли эффективно руководить страной и ее отношениями с другими государствами. - А быть замеченным царем... ты сам все понимаешь.
Визирь улыбнулся более открыто, но улыбка тут же исчезла, когда Джиуджи куда-то потянулся. Сначала он просто не понял, что тот собирается делать, и чуть отодвинулся. И несмотря на то, что полотенце лежало возле него и он мог легко его подать ученому, он не стал этого делать.
- Я об этом думаю... нужны воины такие же ловкие, как и ассасины... - Дамиль говорил с паузами, наблюдая за тем как вытягивался перед ним Джиуджи. - Возможно, Индия. Возможно, Китай... - Несмотря на то, что на собеседнике была отнюдь не облегающая одежда, можно было по силуэту догадаться о скрывающемся под ней хорошо сложенному телу. - Воины с запада тяжеловесны и неуклюжи.
Наконец, салфетка попала в руки Джиуджи. Почти без приключений. Дамиль кашлянул.
- Я что-то проголодался. А ты?
Решил как-то выйти из этой ситуации визирь, снова делая глоток воды, только в этот раз выпивая значительно больше.
- Время обеденное.