начало игры.
Невольничий рынок гудел, как потревоженный улей диких пчёл. Стоны, всхлипы, тихий плач рабынь, громкие крики зазывал, тихий звон монет покидающих кошельки покупателей, чтобы осесть в кошельках работорговцев. Жара, надоедливые мухи и тяжёлый аромат безысходности витал в раскалённом солнечными лучами южного солнца воздухе. Запахи хочешь не хочешь, а раздражали обоняние молодого еврея, вынуждая время от времени брезгливо морщить нос. Да и как не морщится от отвращения, когда сам воздух пропитан ароматами пота, раскалённого метала, горелой плоти человеческой и миазмами экскрементов? Не к таким благовониям привык Авель, ох не к таким. С непробиваемой маской холодного равнодушия на лице, Авель сидел под навесом скрестив ноги в обществе коллег по несчастью и лишь изредка прикасался пальцами к металлическому ободку ошейника. Этот непосредственный атрибут невольника раздражал с каждой минутой всё больше и больше. Не потому, что натёр кожу до ссадины, а потому что смириться с ролью невольника сыну придворного лекаря оказалось не так уж и просто. "Не возможно к такому привыкнуть" - в очередной раз огрызнулся мысленно брюнет на увещевание разума, что лучше смириться с судьбой и постараться ассимилироваться на новом месте в данном социальном статусе. На глазах парня молоденькую рабыню лет четырнадцати раздели и вывели на всеобщее обозрение по прихоти покупателя. Авель, чувствуя, как скулы прижгло румянцем смущения, отвернулся, чтобы не смотреть на всхлипывающую, обнажённую девчушку. "Ужас то какой. Они так со всеми? Какой кошмар!" - мелькнула мысль в темноволосой голове и удавилась от стыда. "Я подобного просто не переживу"

"Вах, женщина!" - наверняка удивлённо воскликнул про себя торговец живым товаром, подобрался и перешёл в решительное наступление на потенциальную покупательницу в тёмно-синей чадре волею случая решившую подойти слишком близко и остановиться словно в раздумьях. Авель невольно отвлёкся от своих невесёлых думок и поднял сосредоточенно-любопытствующий взор на покупательницу, тем более было на что посмотреть. Женщина, хоть уже и в возрасте была полновата и высока, не красавица, как назвал её работорговец, но определённо было в ней нечто притягивающее взгляд. Пусть складки одежды надёжно скрывали очертания её фигуры, но воображение уже разыгралось во всю. рисуя в сознании крутые, тяжёлые, слегка оплывшие бёдра, и не большую, упругую, несмотря на возраст, грудь. Глаза женщины, большие, влажные, глубокие особенно привлекали к себе внимание на удивление мудрым и расчётливым взглядом в коем чувствовался интеллект и сила характера.
Работорговец чуть ли не из кожи лез, стараясь показать свой товар с лучшей стороны, предлагая покупательнице обратить внимание то на худенькую светловолосую девчушку лет тринадцати с огромными глазёнками цвета июльского безоблачного неба, то напротив. на высокого плечистого молодого мужчину, красоте и стати которого позавидовали бы и древнегреческие боги. "Хм, наверное уместнее было бы сначала узнать для чего её раб и как она собирается его использовать, а уж потом предлагать то, что наиболее подходит." - мысленно подметил про себя еврей. Краешек рта чуть дёрнулся в намёке на ухмылку и тут же Авель склонил голову, позволяя распущенным волосам густой вуалью скрыть его лицо и эту самую неуместную ухмылку. "Хотя, с другой стороны женщины сами не всегда знают чего хотят. Их прихоти так изменчивы и не предсказуемы"

"Судя по всему рабыня покупательнице, ни к чему и вариант раба греющего постель." - отметил про себя Авель, исподтишка наблюдая за сценой разыгравшейся перед помостом рабов. "Какая привередливая госпожа." - чуть насмешливо подумал про себя еврей, углубляясь в размышления на тему : "Чего же хотят женщины?" и не сразу заметил, что всё внимание трёх пар глаз: работорговца, покупательницы и мальчишки-толмача, обращены на его скромную персону. "Ну и зачем госпоже понадобился такой. как я?" - вопросительно глянув на женщину, Авель нехотя поднялся на ноги. понукаемый работорговцем и медленно двинулся, неслышно ступая босыми ступнями по разогретому, почерневшему от времени дереву помоста. Тот же немой вопрос читался и в глазах торгаша. Он то надеялся продать молоденького парнишку со смазливым личиком в качестве наложника в гарем какого нибудь богатого горожанина, ан нет, на это тонкокостное, гибкое и молчаливое чудовище с влажными очами обратила внимание женщина. Для чего может понадобиться умудрённой годами восточной красавице слезинка на половинку? Не мужчина ещё, но и не ребёнок уже, так зачем? Наверняка примерно такие мысли крутились в голове работорговца, подогревая растравленное любопытство. Так или иначе, но товар подвели поближе к покупательнице, чтобы женщина могла его получше рассмотреть.
Авель остановился в паре шагов от потенциальной госпожи и медленно подняв взор прохладно посмотрел на неё. Взгляд юноши почти не задерживаясь, мазнул по лицу прикрытому тканью, прошёлся по фигуре в бесформенной одежде и застыл на кистях рук покупательницы, прирос к ним намертво. Удивлённо расширились зрачки распахнувшихся, округлившихся глаз еврея. Дрогнули губы, словно с них вот-вот сорвётся вопрос. Причиной такой растерянности были не сами пальцы женщины, а перстни на них и даже не сами перстни, а камни вставленные в металлическую оправу. " Кремень? Мрамор? Крестовик? И даже пирит!" - такое в голове еврея плоховато укладывалось. Он привык лицезреть совсем другие камни в перстеньках на изящных, тонких пальчиках представительниц слабого пола. Будь там бриллианты, рубины и сапфиры - это не вызвало бы такого удивления и смятения, но камни вставленные в кольца этой женщины изумляли. Не похоже, чтобы женщина не могла себе позволить настоящие драгоценные камни, тогда почему? Вопрос не прозвучал вслух, хоть любопытство и разъедало изнутри, как щёлок. Авель смолчал и поджал губы, потому что ему совершенно не понравилось следующее действо. Неприятно как-то ощущать себя домашним скотом, которое демонстрируют со всех сторон, вынуждая то вертеться волчком, то привставать на цыпочки. Да ещё и эти прикосновения мозолистых дланей продавца и чувствительные щипки самой женщины. "Словно потом они собираются с меня кожу содрать." - досадливо скрипнул зубами Авель. Когда осмотр был закончен и начался торг, еврей тихо выдохнул с облегчением и вновь сосредоточился на пальцах женщины и её необычных украшениях. Было ещё кое что странное в покупательнице. От неё пахло благовониями, но не так, как если бы женщина с утра до ночи ими поливалась, а немного по другому. Слабо улавливался аромат ванили и сандала, масел миндаля и апельсина, корицы и муската. "Такое ощущение, что она к этим благовониям прикасалась, но не более" Ноздри юноши чуть затрепетали, когда он принюхался к запахам. Благо некому было заметить интереса мелькнувшего на дне его зрачков. Все были заняты куплей-продажей, после чего Авель приобрёл в своё пользование тапки и покрывало, коим он не преминул прикрыть голову и лицо так, что разглядеть в этом коконе можно было только глаза юноши, а женщина приобрела бренную тушку самого Авеля со всеми потрохами. Тонкие пальцы с удивительной в них силой, оплели запястье еврея и юноша не оказывая сопротивления, мелкими шагами посеменил проч с рынка увлекаемый своей новой хозяйкой.
Тихие улочки -->

--------> Дом Сахира Ахуджи

Несмотря на ранний час, многие лавки были уже открыты и торговцы зазывали покупателей, на все лады расхваливая свой товар: здесь были мандарины из Марокко, драгоценные шали из Кашмира, алмазы, рубины и сапфиры из далеких африканских копей, серебряная посуда, изготовленная лучшими египетскими мастерами, благовония и специи со всего Востока, поражающие своей красотой ковры, клетки с диковинными птицами.
- Виноград, купите виноград!
- Имбирь, корица, куркума!
- Взгляните на этот алмаз, господин, он чист как слеза младенца…
Облаченный в темно-серую дишдашу и черную безрукавку, величественного вида купец неторопливо шел между рядами лавок, держа путь к невольничьему рынку.  Следом за ним двигалась вереница закутанных в грубые шерстяные плащи невольников, которых сопровождали вооруженные охранники. Наконец, впереди показались полотняные навесы для рабов; рядом возвышался деревянный помост, на который работорговцы выставляли свой товар – одна за другой сюда поднимались смуглые марокканки, кофейного цвета египтянки, молочно-белые гречанки, еврейки, чья кожа отливала золотом, черные как смоль нубийки… Мужчин продавали на соседнем помосте – как раз сейчас несколько купцов отчаянно торговались за высокого крепкого кельта, с молчаливым равнодушием устремившего взгляд за линию горизонта.
Приказав своим людям остановиться, купец внимательно огляделся, разыскивая в толпе человека, ради которого проделал столь долгий путь.
- Шамс ад-Дин! – от помоста отошел мужчина в черных шароварах и безрукавке, чье лицо украшал причудливый узор, выполненный черной и серебряной краской. За ним по пятам следовали двое рослых нубийцев, по-видимому, его телохранители.
- Сахир, дорогой!
- Да хранят тебя боги, уважаемый, - они обнялись, и Шамс ад-Дин сделал знак рабам приблизиться.
- Пятнадцать мужчин и десять женщин, как и договаривались, – сказал купец, вытирая пот со лба и опускаясь на раскладной стул из эбенового дерева, который за ним повсюду носили рабы. Он хлопнул в ладоши, и охранники вытащили вперед первую рабыню – ею оказалась хрупкая гречанка с огромными, полными нечеловеческого ужаса синими глазами, белокожая, с длинными, довольно грязными волосами цвета спелой пшеницы.
- Красавица, - Шамс ад-Дин даже причмокнул от удовольствия. – И девственница к тому же.
Сахир молча обошел вокруг дрожащей девушки, взял ее за острый, почти детский, подбородок и заставил приподнять голову.
- Рот открой, - взглянув на ее зубы, он обратился к торговцу: – Ты уверен, что она девственница?
- Ее осмотрели трое лекарей, и каждый оставил мне письменное свидетельство.
- Больше двух тысяч не дам, - произнес Сахир, мысленно прикидывая возраст девушки – лет пятнадцать, не больше.
- Да она стоит все пять! – возмутился купец, с которого градом лил пот. - Посмотри на нее: настоящая жемчужина, да к тому же…
- Несверленная, я понял, - отмахнулся тот и добавил, указывая на девушку: - Две тысячи золотых за девчонку, от которой остались кожа да кости.
- Три тысячи – и только из уважения к тебе, дорогой Сахир! Я холил и лелеял эту гурию как собственную дочь.
- Две тысячи и ни монетой больше. И только ради нашей дружбы, Шамс ад-Дин. Хотя она и тысячи не стоит.
- Ты разбиваешь мне сердце, но я согласен. Пусть будет две тысячи, - простонал араб, делая знаки охранникам; один из них толкнул в плечо невысокого сирийца с обмотанной вокруг головы тряпицей со следами запекшейся крови. Сделав несколько шагов, он остановился, бессильно уронив руки и растерянно переводя взгляд с одного мужчины на другого.
- Что с ним?
- Пытался сбежать, когда мы проходили около Горы мертвых, - нехотя сообщил Шамс ад-Дин, выбрав самый крупный и спелый персик из тех, что лежали ослепительной золотисто-оранжевой горкой на круглом блюде, которое держал перед ним раб. – Он, конечно, не успел далеко уйти… когда его поймали, напал на одного из моих людей, кричал, что дома его ждут жена и семеро детей…
- Как тебя зовут? – спросил Сахир вполголоса; сириец поднял на него измученное лицо и произнес что-то неразборчивое. И тут же получил ощутимый удар рукояткой кнута между лопаток.
- Отвечай господину, шелудивый пес!
- Закхей, меня зовут Закхей, господин… - торопливо повторил раб, испуганно оглядываясь на охранника и складывая ладони в молитвенном жесте. – Отпустите меня, господин. У меня жена, дети…
- Что ты умеешь? – перебил его работорговец.
- Я… я гончар, господин, - ответил Закхей, с надеждой простирая к нему руки. – Отпустите, умоляю…
- Я дам тебе за него девяносто динаров, – сообщил Сахир, отвернувшись от бормочущего сирийца. Услышав это, купец негодующе закряхтел, но, поймав предупреждающий взгляд Максуда, который следовал за своим господином словно тень, тяжело вздохнул и согласился.
Увидев очередного невольника, Сахир с трудом удержался от проклятия: мальчишке, которого вытащили из толпы рабов слуги Шамс ад-Дина, на вид было не больше восьми-девяти лет; тощий и нескладный, весь в ссадинах и синяках, он вопил и вырывался, стараясь укусить державшего его мужчину.
- Что это такое? – устало спросил работорговец, потирая указательным пальцем ноющий висок – головная боль, терзавшая его последние несколько часов, грозила стать поистине невыносимой.
- Я купил его в Византии за бесценок, - чуть не плача сообщил купец, страдальчески морщась всякий раз, когда мальчишка снова принимался кричать. –  Его продал  старший брат. Он сказал, что после смерти отца осталось много долгов, а от маленького звереныша все равно никакого толку. Да уберите его отсюда!
Глядя на то, как слуги Шамс ад-Дина пытаются усмирить брыкающегося ребенка, Сахир обвел взглядом тесно прижавшихся друг к другу, закутанных в одинаковые шерстяные плащи рабынь, и поманил к себе одну из них: «Ты… Подойди ко мне». Названная девушка оглянулась на своих перепуганных товарок, медленно опустила капюшон, открыв взорам присутствующих водопад вьющихся иссиня-черных кудрей, которые обрамляли узкое смуглое лицо с высокими скулами, большими темно-карими глазами  и треугольным подбородком. Решительно шагнув вперед, она тряхнула плечами, сбрасывая грубую шерстяную ткань наземь, и осталась в короткой вылинявшей тунике лилового цвета.
- Ну, что ты теперь скажешь, господин мой Сахир? – вскричал араб, слезая со стула и вставая слева от работорговца. – Разве она не красавица? Какие глаза, какие губы… а грудь…
На щеках девушки вспыхнул стыдливый румянец, однако повинуясь молчаливому приказу, она уверенными движениями избавилась от туники и выпрямилась, высокая и стройная, будто ливанский кедр. Работорговец усмехнулся, окидывая оценивающим взглядом стоящую перед ним девушку, отмечая длинные сильные ноги, округлые бедра, осиную талию, высокую полную грудь превосходной формы…
- Все знает, все умеет, - пропыхтел Шамс ад-Дин, забирая у подбежавшего раба кубок с охлажденным мятным напитком.
-  И сколько же ты за нее хочешь?
- Пять тысяч, - ответил купец перед тем, как сделать очередной глоток.
- Договорились, - услышав это, девушка вздрогнула, как от удара; губы ее задрожали, наклонившись, она подобрала покрытые пылью тунику и плащ и, прижав все это к груди, отошла в сторону.

Солнце… Яркое, горячее, но ласковое… Раньше подобное было непонятно, не оценивалось должным образом, но сейчас. Этот путь совсем вымотал. Днем ты чувствует как усыхаешь будто цветок без воды, а ночью умираешь от холода, потому что это плащи не спасают ни от солнца, ни от холода, ни от песка… Песок. Саамы большой враг всей дороги из Македонии. Вечный голод и жажда, боль во всех мышцах, растертая кожа. Это все просто мелочи по сравнению с вечным песком в глазах, с болью, которую испытываешь ощущая вездесущий песок в таких местах, о которых раньше даже не догадывался…
Но сейчас время сна. Кто-то говорил, что это последняя их ночь в пустыни, на рассвете они уже войдут в город и рабы будут проданы. Ночь, от холода рабы спят прижавшись друг к другу, что есть сил. Всеобщее чувство голода, отсутствие должного ухода, делает их похожими скорее на скот. А в носу все равно запах цветуще оливы. Когда Алихандро уводили в караване таких же как он, в Македонии зацветала олива… Этот сладостный аромат запомнился ему отчетливо. Вряд ли когда-нибудь он еще почувствует его, как и все остальные вещи как то мягкое солнце, запахи моря и соленой воды, ароматы цветов.
Как ни старался молодой македонец, он не мог уснуть сегодня. В конце концов раб просто стал лежать среди таких же как и он и смотреть в черное небо, усыпанное звездами. Иногда казалось, что они двигаются, но это наваждение было редким и часто пропадало, стоило моргнуть.
За время их путешествия молодо человек сильно похудел, силы были на исходе от нехватки еды и отдыха. Вода в пустыни была божественным даром, но видимо боги покинули их караван. У всех постепенно кончалось терпение, страх перед смертью или болью отступал и сердца некоторых смельчаков захватывала жажда побега… Алихан никогда не понимал подобного. Все равно поймают, а в пустыни тем более… Далеко не убежишь, тебе же хуже потом будет. Вот и точно… Кажется даже сейчас он слышал стоны боли. Говорить раб любил мало, но в столь долгой дороге ему было приятно встретить юную гречанку, что поначалу лила слезы так, будто мечтала пустыню обратить в еще одно средиземное море… Долгими уговорами Алихандро все же заставил девушку успокоиться и теперь у него был какой никакой собеседник. Желание говорить, правда, отпало сразу же…
Все в нашей жизни дается богами и если богам желанно, что бы он выжил, он выживет… Именно с этими мыслями Алихандро проводил каждую минуту своего своеобразного путешествия. Ноги в сандалиях из-за песка были растерты в кровь, что больше всего доставляло неудобства.
-Вставай! – прокричали охранники. Кажется сон откладывается окончательно. Алихан понимал лишь интонации, но все же опыт подсказывал ему, чего могут хотеть от него черноглазые торговцы.
Через полчаса караван был на ногах. Пустыня была так черна, что иди не иди толку было ноль. Хотя видимо у торговцев были свои пути решения этой проблемы. Подобные мелочи мало интересовали в данную минуту макидонца. Все его внимание было сосредоточено на болящих ногах. Право слово истинным желанием было их сейчас отрубить…
Ночь была на небосклоне когда они пересекли стены города. Из-за плаща, призванного помочь от непогоды, а точнее из-за капюшона, Алихан ничего не видел, но запах еды учуял сразу же. Стоило им ступить на рынок, запахи вскружили голову будто голодному псу. Лучи приближающегося солнца осветили торговые шатры, подходящих людей.
-Стой здесь! – произнес один из охранников, грубо дернув за цепь на руке Алихандро. Раб едва сдержал стон резко кольнувшее боли в запястье, но встал на указанное ему место. Капюшоны были сняты с каждой головы среди невольником, дабы демонстрация перед покупателем была удобнее. Люд на рыбке прибавлялся, хозяин каравана успел придти в себя после трудной дороги. Македонец впервые видел, как происходит все это в других странах. Сейчас все его внимание было привлечено к ярким товарам, что раскладывались сейчас на прилавках, к смуглым торговцам, так старательно расхваливающим свой товар.
Алихандро краем уха слушал, что к хозяину подошел потенциальный покупатель и уже осматривал первого раба. Блондин мало понимал из сказанного, мог лишь различить когда дело касалось цены и лишь по выражениям лиц двух мужчин. Сумев рассмотреть внимательно покупателя, Алихан готов был присвистнуть, никогда еще он не видел таких рисунков на теле. Но по сути дела, что он вообще видел? Вот и ту гречанку согласились купить. Вроде бы цена была небольшой, по крайней мере, их владелец был недоволен.
Алихандро стоял спокойно среди остальных рабов внимательно рассматривая мужчину, не отрывая ярко-зеленых глаз от рисунков на нем. Все сейчас было так в диковину, что главным желанием было лишь успеть рассмотреть все, что было вокруг.
Торги проходили весьма необычно для Алихана. Он привык, что собирается толпа зевак и потенциальных покупателей. Рабов приводят в товарный вид и выводят на аукцион… А дальше тот, кто предложил большую цену и получает раба… Здесь же, как понял молодой человек принцип иной… Покупатель просто приходит и выбирает, предлагая свою цену. Понравилось продавцу цена – ты уже куплен. Не понравилась… Судя по лицу толстяка все равно соглашался. Видимо здесь главное продать, что было очень странно… Алихандро с интересом наблюдал за происходящим лишь жалея, что не понимает языка. Судя по лицам покупателя и продавца все заинтересовавшие мужчину с рисунком на лице были куплены. Принцип «Кто успел»?
За последнюю девушку судя по всему была весьма неплохая цена. Судя по всему ей это было так же не в новинку, как и Алихану, разделась по крайней мере она весьма быстро, хотя и горела румянцем так, что смотреть на нее становилось уже стыдно.
Мне тоже придется раздеваться? – скорее шутливо подумало сознание. Алихандро представил как вместе с туникой с него посыплется песок и чуть было не рассмеялся, вовремя спрятав лицо в капюшоне. Не помогло. Видимо это заметили и посчитали причиной смеха обнажение девушки. Поймав на себе взгляд покупателя, Алихандро вышел из толпы, как делали все до него. Скинув молча плащ, раб все же почувствовал как по плечам посыпался песок с волос. Сейчас он был далеко не в лучшей форме: обветрившееся, осунувшееся лицо, искусанные в кровь высохшие губы, побледневшие от усталости и голода глаза, грязные волосы в песке, да еще и разобранные в кровь запястья и ноги. Мягко и спокойно посмотрев на мужчину, Алихандро надеялся понять по интонации и мимике чего он захотят. А пока молодой раб выпрямив спину во всем своем росте, желал продемонстрировать крепость телосложения не смотря на изнеможение.

Отредактировано Алихандро (2011-03-05 22:58:51)

Разговор продавца и хозяина шел несколько в эмоциональном тоне. Либо персы вообще были людьми очень эмоциональными, Алихандро еще этого не понял. Он не без интереса наблюдал за разговорами мужчин. Различая некоторые слова как например «Македония», Алихан тихо улыбался, стараясь на этот раз сделать это так. Что бы больше никто не заметил подобного.
Посмотрев на покупателя, Алихандро невольно вспомнил своего прежнего хозяина. Казалось, что они были даже похожи… Цвет кожи, отличавшийся от остальных персов. Черты лица, нос, губы. Алихандро на секунду даже залюбовался чертами лица невысокого мужчины. Он точно был похож на его хозяина. Внутри что-то больно кольнуло, заставляя поморщиться, будто от боли. В глазах македонца мелькнула грусть, что заставило его отвести зеленые глаза под пристальным взглядом мужчины.
Разговор продолжался между мужчинами. Внутри раба что-то всколыхнулось… Что-то весьма забавное, заставляющее жалеть о том, что он не знает языка. Возможно это простое любопытство. И это было печально, ибо любопытство настырным червем разъедало изнутри. На лице молодого мужчины появилась загадочная улыбка, заставляющая привлечь к себе внимание.
Дальнейшее произошло будто бы во сне. К нему подошли и буквально в одно движение сорвали с него одежду. Нет, стеснение и стыдливость были давно уже чужды Алихандро однако в этот момент едва заметный румянец появился на лице уже обнаженного раба. Песок не посыпался и это было жестоким разочарованием сегодняшнего дня. Алихандро тяжело вздохнул, поднимая глаза на покупателя. Он был точно уверен, что сейчас взгляды практически всех, кто находился поблизости, были прикованы к нему. Алихан продолжал спокойно и мягко смотреть на окружающих его людей, ожидая, что будет далее. Однако разговоры продолжались, а цена не мелькала. Внутри завертелось сомнение, что он был слишком наивен, считая, что все будет так быстро.
Солнце опаляло кожу беспощадно. Время было вроде бы еще ранее, но народу уже добавилось и солнце жгло гораздо сильнее, чем при подходе в город с караваном.
До задумчивого македонца донеслись возгласы продавца. Кажется, они обсуждали какой-то дефект. Покупатель показывал на тело Алихана, что-то не совсем довольно произнося. Это заставляло Алихана еще сильнее вслушиваться в разговор. Что он хотел понять – он не знал… Но мало ли…
- Эй, ты, повернись… - его легко толкнули в плечо.
Алихан повернулся, предполагая, что именно этого и хотели покупатели. И теперь только до него дошло, что же так не понравилось им. Его шрамы. Н е успел он сам это понять, как к нему обратились на греческом.
- Шрамы у тебя на спине - откуда они?
Сказать, что Алихандро был приятно удивлен – ничего не сказать. Повернувшись обратно, раб посмотрел на мужчину, чуть улыбнувшись. И вправду, откуда у него были шрамы на спине. Казалось, что он и забыл уже о них давно. Как быстро мы забываем о физической боли… Забывать бы так же быстро и о душевной.
-Из Македонии, – логично ответил Алихан, - Это было в период моего обучения и к последнему путешествию из Македонии сюда не имеют никакого отношения.
Голос Алихандро был тихим и низким, мягко доносился до своей цели. Вздохнув еще раз, македонец спокойно посмотрел на мужчину, уже и, забывая о том, что стоит в данный момент абсолютно обнаженный посреди рынка рабов.
-Могу я одеться? – тихо добавил блондин, надеясь на то. что его слова не воспримут за дерзость.

Справившись с работой утренней по дом, Парвэна взяла у отца 5 тысяч золотых, переоделась в богатое, расшитое золотой ниткой платье, взяла деньги и вышла на улицу. Она планировала еще купить некоторые продукты, а на обратном пути зайти на невольничий рынок и присмотреть себе раба. Парвэна довольно долго бродила между рядами, выискивая необходимые ингредиенты для блюд, украшения для лавки и дома. По дороге она встретила давнего знакомого отца, который учтиво поинтересовался, не нужна ли девушке помощь. Парвэна  вежливо отказала, сказав, что ее ноша не тяжелая, и она вполне справится сама. Уже на выходе из базара к ней подлетел мальчишка и теребя за платье стал выпрашивать милостыню. Открыв кошелек, девушка достала два серебрянника и дала мальчику, мальчишка счастливо улыбнулся и убежал.
Что нужно ребенку для счастья?! Возможность поесть нормально. Хорошо, что хоть не ворует! – с этими мыслями она отправилась на невольничий рынок.
Там было столпотворение, люди и торговцы переговаривались, торговались, рассматривали товар, причем не стыдясь полностью раздевать рабов. Парвэна старалась не смотреть на голых мужчин-рабов, но ее любопытство брало вверх, и она, заливаясь краской, подсматривала за ними, слегка улыбаясь. Она ходила по рядам, присматриваясь, слушая разговоры торговцев. Ей нужно было знать,  с кем можно поторговаться, а с кем нет. Вдруг ее остановил один из торговцев.
-Намасте, милая госпожа. Не желаете купить рабыню или раба? –он указал рукой на стоящих рядом рабов- не дорого. Вот за этого – он приказал парню подойди ближе, я прошу всего 6 тысяч. Он умеет  все – он многозначительно подмигнул девушке, заставив ее еще больше смутиться.
-Наместе – поздоровалась она, сложив на груди руки и поклонившись – Благодарю, но для меня это слишком дорого, простите! –она еще раз поклонилась и поспешила уйти от торговца.
И тут ее чуть не сбил с ног несущийся мальчишка, за ним с криками неслись двое охранников. Парвэна едва успела отбежать в сторону, а то они уж точно бы снесли ее с ног.
Что же он такое натворил, что за ним несутся эти двое?! – удивленно смотрела она им в след. А мальчишка, тем временем, повис у какого-то мужчины, тоже торговца на руке. Но тот, довольно грубо оттолкнул парня от себя. И лишь потом, когда он приложил платок к руке, она заметила, что он немного пропитался кровью. Она внимательно посмотрела на мужчину. Это был невысокого роста, но довольно крепкий мужчина, у него были черные, вьющиеся на концах волосы, когда он повернулся к ней правой стороной, она ахнула.  На щеке и на шее была татуировка, черно- серебристой краской, она придавала мужчине какой-то таинственности и загадочности. Парвэна и сама не поняла, как оказалась возле мужчины.
-Мое почтение! –она поклонилась ему –Я ищу раба, молодого и сильного. Может вы мне поможете? –она смотрела на него слегка растеряно и немного неуверенно. Ведь раньше ей никогда не приходилось покупать рабов. Вдруг она перевела взгляд на молодого юношу, который одевался, затем снова на работорговца-Скажите, а он продается? –она указала на молодого парня, на спине которого красовались три длинных шрама.

Отредактировано Парвэна Баешан (2011-03-08 21:28:44)

Парвэна была очень смущена, ведь сейчас, стоя на рынке, под солнцем, ее обступали одни лишь мужчины. При этом все они уставились на нее, откровенно рассматривая девушку.
Ну вот, ну почему они все на меня так смотрят?! Такое впечатление, что они хотят меня съесть! –она смущенно  переводила взгляд то с одного торговца, то на другого. Затем снова посмотрела на работорговца, который как раз озвучивал цену. У девушки глаза на лоб полезли.
Вот наглец! Сам отдал три мешка! Обычно отец по пол тысячи складывает в такие, а с меня он требует в три раза больше. Ну уж нет, Парвэну Баешан не провести!
-Благодарю, но это слишком высокая цена за раба. К тому же он покалечен! –она указала на три шрама на спине-И кто еще знает, чем это обернется в дальнейшем и сможет ли он нормально работать! –она посмотрела в глаза работорговца, все смущение пропало- Я возьму его, но больше двух с половиной тысяч, не дам за него!
-она была решительна, как никогда. Раб ей понравился. Он был высоким, мускулистым, у него были длинные белые волосы, да и сам он был очень симпатичным.
Девушка с интересом разглядывала его. Он был на удивление спокоен, казалось. Его не волнует, что его сейчас могут купить, что его новая госпожа может оказаться той еще бестией и так  его унижать и гнобить, что те три шрама на его спине, это только цветочки. Но ему было все равно. Он стоял, высоко подняв голову, и бесстрашно смотрел то на Парвэну, то на рабовладельца. Но тут, неожиданно для Парвэны с ней заговорил рядом стоящий мужчина.
-А не страшно ли такой юной и очень красивой госпоже гулять одной в таком месте- он не скрываясь рассматривал ее фигуру и мерзко облизывался.
-А не страшно ли такому господину говорить с госпожой,  с острыми каблуками, которые любят сильно отдавливать ноги? – в тон ему проговорила девушка. Рядом стоявшие мужчины засмеялись, а нахал поджал губу, вскинул голову и отошел, шепнув  Сахиру, но так, что услышала Парвэна.
-А она та еще чертовка, так бы и впился в нее...-он не договорил, но девушка догадалась, что он имел ввиду. Ее щеки вспыхнули, как огонь, она посмотрела на мужчину, затем на работорговца и не слова не сказав, попыталась уйти отсюда.

Отредактировано Парвэна Баешан (2011-03-10 22:19:05)

Парвэна была решительно настроена уйти отсюда и уже прийти с отцом, но вдруг кто-то забрал мягко из ее рук корзину с продуктами. Когда она  резко обернулась, то увидела того работорговца, который просил 5 тысяч за раба.  Мужчина сложил руки на груди и поклонившись извинился за недостойное поведение другого мужчины. Парэвна смотрела на него холодно, несколько минут она молчала, затем проговорила медленно, четко и громко, чтобы слышала другие:
-Вы думаете, если молодая девушка пришла сама в такое место, значит, она глупа и не может за себя постоять! Вы ошибаетесь! А вы –она повернулась к аль-Мулуку – думаете ваши слова понравятся порядочной девушке? Найдите себе рабыню и говорите ей такие слова! –она одарила его злым, презренным взглядом и снова повернулась к Сахиру- Меня не смущает и не оскорбляют его шрамы, это всего лишь говорит о том, что, либо он их заслужил, либо ему просто попался недостойных господин! –она вновь посмотрела оценивающе на раба- Но он не стоит той цены, которую вы за него просите. –она повернулась к Сахиру- Я дам за него три тысячи и ни злотым больше! Это моя последняя цена и если вас это не устроит, значит судьба не благоволит мне, да и вам сегодня- она внимательно смотрела на работорговца
Никто не смеет оскорблять меня безнаказанно. Пусть и не он оскорбил меня своим недостойным поведением, но его знакомый. А значит и он такой же, раз водит знакомство с недостойными людьми. И пусть теперь расплачивается за его грубость. А если не захочет, значит пусть отец сам выбирает раба! –Девушка решила для себя, что больше не станет ни с кем торговаться, если сейчас не сможет все же договориться с этим торговцем
- Так мы договорились на три тысячи? –о на смотрела на торговца, а в глазах читалась решительность и бесстрашие.