Как его умудрились втянуть в это, Кассандер до сих пор не понимал. Царский дворец, огромное количество знатных гостей, многие из которых его, скорее всего, знают. Гнев отца неизбежен, если только он обнаружит присутствие сына, сославшегося на легкую лихорадку, среди пришедших.
Великолепие убранства молодой человек успел разглядеть сквозь щель потайной двери, намечалось что-то грандиозное. Он бывал во дворце, но в парадном зале, как и в этой комнате - ни разу. Его провели сюда около часа назад, тогда же здесь находилась почти вся труппа... Вот уже несколько дней с усилием разделяя радость относительно выступления их во дворце, Кассандер строил и менял планы о том, как не попасться на глаза знати и скрыть от отца свое побочное увлечение.
- Позор. Несмываемый позор на всю семью…
Он крутил в руках маску, положение было затруднительным. Сославшись на выдуманную болезнь, из-за которой он «остался дома», молодой мужчина нашел единственный выход в том, чтобы спрятать ото всех присутствующих в зале свое лицо. Отказаться от выступления было равносильно уходу из труппы, слишком подозрительно это выглядело б в глазах кочевников. Кроме того, объявляющий номера второй день мучился несварением желудка, и все отчаянные надежды пали на незадачливого фокусника. Почва постепенно уходила из-под ног. Провести вечер и привлечь к себе как можно меньше внимания… Кассандер еще раз глубоко вдохнул и закрыл лицо маской.
- Все должно пройти самым лучшим образом, выступим перед гостями и, наверное, сразу отправимся  в город, - говорят, самовнушение действует, однако, может, это и слухи.
В нынешнем облачении мужчину не должны были узнать. Длинный хитон струился почти до пят, ниспадая аккуратными складками, небесного цвета узоры обрамляли его края, а на голове темноволосого смуглого молодого человека красовался праздничный венок из листьев и цветов, сорванных в царском саду. Наряд, выполненный в лучших древнегреческих традициях, выглядел довольно комично, какова и была задумка, и все же Кассандер волновался.
- Стоило узнать планы.
Пронырливые участники труппы, первый раз оказавшиеся среди подобной роскоши, в большинстве своем тайком разбрелись поглазеть на диковинные предметы. Только поглазеть, как надеялся молодой человек, имея некоторые сомнения относительно пары-тройки особ, включая заговорщика змей и пьяницу-балагура. Не важно.
Кассандер поправил венок. Ему все равно предстояло вести сегодняшний вечер, а значит, и выходить надо было первым. Остальные свою работу знают, в этом он не сомневался, и явятся ко времени.

Начало игры

Приглашение выступить на царской свадьбе наполняло Омида радостью и гордостью за свой труд, ведь из великого множества дрессировщиков выбрали именно его! По правде сказать, их выступления всегда пользовались успехом, питомцы были ухожены и сыты: тигры и пантера лоснились блестящей шерстью; удав плавно перекатывал кольца мощных мышц под гладкой, яркой, узорчатой кожей; складчатая шкура слона сияла чистотой и здоровьем – в противовес животным других бродячий цирков, где хозяева спешили как можно больше выжать из зверя, и при этом как можно меньше вложить. А Омид любил своих питомцев, кормил вдоволь, купал и чистил чаще, чем мылся сам! И никогда не использовал в представлениях ни кнут, ни палку – правда, всё же на поясе висело несколько крепких пеньковых верёвок со скользящей петлёй, на случай, если зверь проявит агрессию. И вот он, миг наивысшего счастья, венец карьеры! Выступление в царском дворце, перед правителем и его высокородными гостями! А Омид любил праздники: множество людей в богатых одеждах, на которые так интересно поглазеть, обилие вкусной еды, прекрасные танцовщицы, колебаниями бёдер волнующие кровь, монеты, сыплющиеся от восторженных зрителей, только успевай подбирать... Как же радовался мужчина, с удвоенным усердием намывая-начищая животных; с какой гордостью, распиравшей широкую грудь и счастьем, плещущим через край глаз, показывал господину, заведующему церемонией выступлений, своих питомцев! И как расстроился, что ему не разрешили взять слона Бахура, а ведь он является поистине жемчужиной зверинца! Но господин, прикрыв лицо надушенным платком, был непреклонен, говоря, что не желает подвергать утончённое обоняние уважаемых гостей ароматам слоновьих лепёх... И как ни убеждал его дрессировщик, что слон кушает хорошо, и в его испражнениях нет ничего, что угрожало бы жизни и здоровью людей, и что он, Омид, будет тут же убирать свидетельства исправной работы слоновьего организма – управляющий не изменил своего решения, разрешив явить для высокой публики только тигров и удава. Ну что же, кто он такой, чтобы спорить или, чего ужаснее – противиться воле господина? Утро прошло в тщательной подготовке:  Омид не пожалел последних монет, чтобы посетить купальню, где намылся до зеркального блеска и скрипа кожи, там же ему любезно подровняли растительность на лице и даже умостили тело ароматными маслами! Так что, выходя оттуда, мужчина ощущал себя если не принцем, то уж знатным вельможей точно. Утешающе похлопав Бахура по крутому боку, почесав за ухом пантеру, он облачился в чистые шаровары, подвязанные ремешками над коленом и подпоясанные узорчатым ремнём, по бокам которого свисали аккуратно свёрнутые верёвки, на торс натянул короткую безрукавку, с которой некоторое время боролся, пытаясь застегнуть. Безуспешно, коварная одежда упрямо распахивалась на мощной груди, уползая куда-то в область подмышек, пришлось Омиду признать своё поражение и махнуть рукой – что сделаешь, если он уродился таким большим? Вздыхая, завершил наряд защитой рук, состоящей из медных пластин и кожаных ремешков, закрывающих руки от запястья до локтя, и завязал волосы в хвост. Затем набросил на плечи накидку из плотного войлока, собрал в мешок нужные для представления вещи, уложил лениво пробующего раздвоенным языком воздух Ассасина в корзину и закинул за спину.

Молчаливая охрана, опасливо поглядывающая на тигров, вальяжно шествовавших по бокам своего дрессировщика, сопроводила их в небольшую комнатку, соседствующую с той, где уже находились другие артисты, и оставила их одних. Омид не мог не восхититься прозорливостью организаторов праздника, позаботившихся об отдельном помещении для животных – было бы настоящим безумием впихнуть хищников в комнату, переполненную людьми, какими бы сытыми не были тигры, а всеобщее волнение и обилие запахов могли бы вызвать в них агрессию. Да и перед выступлением следовало настроиться, а для этого не может быть ничего лучше, чем спокойная, уютная обстановка. Помещение было небольшим, с полом из какого-то, явно дорогого, дерева, в уголке стоял одинокий диванчик, выглядевший таким хрупким, что Омид не рискнул на него присесть.  Сложив войлочную накидку, он устроился на ней, как на подушке, поставил корзину на пол и открыл крышку:
- Вылезай, ленивец, - ласково позвал Ассасина, подзывая тигров к себе и укладывая ладони на их широкие лбы. Мужчина был свято уверен, что настроение дрессировщика передаётся и животным, поэтому начал дыхательные упражнения, помогающие наполниться спокойствием и безмятежностью, выровнять удары сердца и проникнуться уверенностью в успехе.

Убедившись, что звери спокойны, похлопал лениво развалившихся питомцев по мохнатым бокам:
- Я скоро вернусь, не шалите! - погрозил пальцем, добродушно улыбаясь и обмотался удавом, который тут же удобно устроил свою голову на макушке дрессировщика, задумчивым взглядом философа всматриваясь вдаль. Омид бочком протиснулся в соседнюю комнату, радостно приветствуя товарищей по труппе, и скромно присел на корточки в уголке, поглаживая змеиный хвост.

Отредактировано Омид (2010-12-06 10:49:26)

Шерин негромко и звонко рассмеялась над шуткой и склонилась над шкатулкой, переживая свои нелегкие думы. В конце концов, выбор остановился на капельках сормеха и газеха. В конце концов, она и так красивая, ведь так?
Рука девушка слегка дрогнула от одолевавшего её волнения, когда она взяла на мизинец немного черного порошка. Страшно. Но, похоже, у неё совсем нет выбора. Книгу нужно украсть. О священный огонь, почему это все приходится на мои хрупкие плечи? Будем надеяться, что Омид и Кассандер обеспечат такое представление, что никому из гостей не вздумается выйти из зала. А ведь ещё и станцевать надо. Шерин покачала головой. Сейчас не время для таких мыслей. Иначе вместо глаз она накрасит что-нибудь ещё. Поэтому, стараясь ни о чем не думать, она отважно (именно так: сидя с ужасно сосредоточенным лицом) приступила к макияжу, насуплено смотрясь в маленькое серебряное зеркальце. Опять чистить надо… Ни дэва не видно…
Когда она только-только закончила красить губы, в комнату шумно протиснулся Омид. Как всегда, одежда на нем была ему не совсем в пору, особенно безрукавка. Та выглядела на нем так, словно сама Шерин попыталась бы втиснуться в свою детскую кофточку.
- И тебе привет, - поздоровалась она в ответ, закрывая шкатулку. – Ох, неужели даже в Суфе не нашлась одежда тебе впору? – девушка покачала головой. – Что творится на этом свете?..
Шерин начинала нервничать все сильнее. Выступление все ближе, как и похищение книги. Жуть. Полнейшая. Мама… Отрывочные мысли примерно такого содержания проносились в её голове. Ужасно хотелось забиться в уголок потемнее и не вылезать оттуда долго-долго.  Она встала и плюхнулась на пол по-турецки рядом с Омидом. В компании было как-то не так жутко. Змеи она не боялась – Шерин даже иногда доверялось его подержать, если сам парень был занят кем-то более беспокойным, чем удав.
- Нам повезет, - твердо ответила девушка Кассандеру, когда тот уже подходил к двери, слегка улыбаясь. Скоро начнется.

Не хватило?.. Девушка подозрительно покосилась на Омида. На её глазах глава отсчитал ему несколько серебряных монет, которых, по прикидкам Шерин, неплохо знающей расценки Суфы, хватило бы на шесть таких костюмов. Вдобавок, мастер-северянин, почти единственный в столице шьющий одежды столь больших размеров, брал совсем недорого.
- Не хватило… - только и сказала она вслух. Хотя во взгляде ясно читалось: «Так я тебе и поверила». Но, в конце концов, это не неё дело, а начальника труппы. Пусть сам разбирается, куда подчиненные тратят выданные деньги. Шерин-то не имела общего с труппой кошелька, ей часть гонорара выдавалась отдельно. Задумавшись о деньгах и одежде, девушка взяла в руки подол юбки. Совсем новая, только вчера закончила шитье. Она всегда делала наряды сама для себя, и нередко помогала с костюмами другим членам труппы. Конечно, не за просто так, а в обмен на мелкие услуги – например, мыли за неё посуду, когда наступала её очередь и все в этом духе. Ну не деньги же брать?
Кассандер пожелал всем удачи, девушка тоже, не замедлил вставить свои пять медяков и Омид.
- Иииии! – издав невнятный звук, девушка мигом легла животом на пол, закрывая голову руками. Ей, если она имела неосторожность стоять рядом с жестикулирующим дрессировщиком, нередко доставалось. Разумеется, чисто случайно, но приятного в этом было мало. – Ты бы предупреждал бы хоть, что что-нибудь делаешь, а? Ты же меня когда-нибудь убьешь…– она убрала от лица съехавшие волны волос и жалобного на него посмотрела.
Тут из зала раздались звуки первого конкурса. Насколько Шерин помнила программу, нужно было расхвалить кого-нибудь, сравнив его качества с золотом. А потом... А потом выступаю я!
Взяв низкий старт с места (а точнее сделав несколько шагов-прыжков на четвереньках, ибо встать сразу у девушки не вышло), она ринулась к шкатулке, где были косметика, зеркальце и... сагаты, которые упорно не желали находиться. Да где же они?! Я не могу без них выступать! Нет, могу, конечно, но все-таки... Танцовщица уже была готова выбрасывать содержимое шкатулочки, чтобы найти серебряные кимбалы, как они, звякнув, обнаружились под коробочкой с дымным порохом. Воздав хвалу Огню, Шерин схватила их, закрыла шкатулку и поспешила к выходу из комнаты.
----> Парадный зал

Отредактировано Шерин (2010-12-29 12:26:37)